Онлайн книга «Разящий клинок»
|
Теперь казармы были вычищены, полны жизни, и он переступил их порог, когда позади него затворились большие ворота внешнего двора. Плохиш Том сидел за столом дежурного. – А! Где тебя носило, мать твою за ногу? – проворчал он. – И вам доброго вечера, сэр Томас, – отозвался мореец. Том встал: – Вы дежурите, сэр. Мореец застонал. – И завтра, может быть, тоже – просто чтоб научились читать график. Довольны? – Том ухмыльнулся и навис над столом всеми шестью футами и пятью дюймами роста. – Все ваше, мои поздравления. – О, Том! – проскулил Алкей. – Я выдохся! Целый день возился с бумагами трона! У меня даже нет оружия. – Тебе, малец, надо побольше упражняться, – усмехнулся сэр Томас. – Давай-ка завтра сразимся. Алкей выдержал взгляд богатыря и ответил такой же улыбкой. – Пешими или конными? – Вот это дело. Давай верхом. Я тебя пощажу и дам поспать после ночной смены. Ступай за доспехами. Алкей застал своего оруженосца Дмитрия бодрствующим и сумел собраться менее чем за пятнадцать минут. Морейский паренек был само раскаяние. – Сэр, я везде вас искал, чтобы сказать о дежурстве! Так Алкей узнал, что императорские слуги вытурили мальчонку из дворца. Он вздохнул, провел костяшками по наручам и побежал обратно в караулку, а Дмитрий последовал за ним с мечом и шлемом. – Хозяйничай, все твое, – сказал Том. – Длинная Лапища ушел в город – у них с Калли и Бентом увольнение. Остальные в казармах. Капитан – то есть герцог – не хочет, чтобы парни с девчатами шлялись по борделям, пока местные к нам не привыкнут, так что ночь проведешь спокойно. Впрочем, капи… герцог приказал караулу держать лошадей заседланными и быть наготове. Можешь и сам о том же распорядиться. – Он коварно улыбнулся. – Может, и не такая спокойная будет ночка, а? Том хлопнул Алкея по плечу и удалился, звучно щелкая саботонами по каменному полу. Алкей откинулся в кресле, дыша тяжело и проклиная свое невезение. Он махнул Дмитрию, чтобы тот занялся лошадью, и юноша вышел в холодную ночь. Алкей развалился поудобнее, кресло было достаточно велико для человека в полном доспехе. Веки отяжелели, и он выругался. «Заснуть на дежурстве – последнее, что мне нужно». Обремененный наручами, он налил себе немного пряного сидра, который грелся на огне, выпил и почувствовал себя лучше. За другим столом сидел и что-то неистово строчил Безголовый. Алкей подался к нему и обнаружил, что тот переписывает из тетради стихотворение на низкой архаике. Поскольку Алкей любил поэзию, он начал следить. – Не мешаю? – спросил Безголовый. – Не люблю, когда смотрят. Алкей поднялся и извинился. Со двора доносились шум и гам. – Хорошая вещь. Откуда она? Безголовый поднял глаза. – Без понятия. Сэр Майкл дал, чтобы переписал. – Он растер правую кисть. – Учит меня читать и писать. Алкей, считавший грамотность делом само собой разумеющимся, помедлил и мысленно перестроился. – А, нижайше прошу прощения! Я не смотрел, как ты пишешь, я читал стихотворение. – Наверное, оно и есть! – рассмеялся Безголовый. – Мне его не прочесть, я просто копирую буквы. – Он откинулся на спинку. – А руку сводит хуже, чем от меча. Но мне нравится учиться, я хочу написать книгу. Алкей подумал, что надо бы дежурить почаще. Он встречал мало людей, столь не похожих на книжников, как Безголовый. – Серьезно? – спросил Алкей, одновременно опасаясь выказать излишнее удивление. Безголовый навалился на стол. – Я слышал, ты писатель? – Я пишу, по-моему, постоянно, – согласился Алкей. – Даже во сне. А если ничего не царапаю, то думаю об этом. – Но ведь так и бывает? – поддержал его Безголовый. – Тебя словно точит жучок, и никуда не деться. А о чем ты пишешь? – О жизни, – пожал плечами Алкей. – О любви. О женщинах. Иногда – о войне. – Шум во дворе нарастал. – А ты? – спросил он. – Я хочу написать книгу о правилах ведения осады, – ответил Безголовый. – Как построить большие машины: выбрать дерево, изготовить и приладить веревки. Как выкопать траншею и удерживать ее. Как развести костер. – Это хорошее название: «Как развести костер», – рассмеялся Алкей и вздохнул. – Или, скажем, «Гори, огонь». Не похоже на мои книги, но экземпляр, сдается мне, захочет приобрести полмира. Тебе не приходило в голову, что ты объяснишь, как осадить тебя самого? Ты можешь стать жертвой собственной… Тут двери караулки распахнулись, и на пороге возникла пара нордиканцев, которые сопровождали высокого бородача в черном дорожном одеянии. – Ваш человек не знает пароля, – заявил меньший из нордиканцев и ухмыльнулся Алкею. Алкей никогда не видел этого типа. Он подумал о последнем совещании командования и указаниях герцога насчет шпионов. И о том, что в том же духе сказала мать. – Сюда его, – распорядился Алкей. – Я не состою в войске, – кротко проговорил незнакомец. Алкей в изнеможении встряхнул головой. Возня во дворе набирала обороты, дверь была открыта, и в караулку втекал холодный воздух. Вошел Длинная Лапища в сопровождении еще троих нордиканцев. – Караульный отряд! – крикнул он. Алкей поперхнулся. Почти четверть личного состава в войске обычно держали в полной боевой экипировке, луки у лучников были наготове всегда, если грозила опасность. Но в дворцовых казармах этот отряд сократили до каких-то двадцати человек. А он их не проверил… Но Том, разумеется, это сделал. И по мере того как нарастал ор, воины сбегались по коридорам. Дубовая Скамья первой ворвалась в двойные двери караулки со стороны казарм. В кулаке был зажат боевой лук, а на голове уже красовался стальной шлем. Следующим примчался сэр Майкл, а за ним и сам капитан прибыл из кабинета в полном доспехе, сопровождаемый Тоби. Следом явились и остальные: Гельфред, похоже, так и спал в амуниции, Джон Ле Бэйлли выглядел отдохнувшим, а позади него маячил один из новичков – Кевин Эвальд, коротышка с длинным шрамом. Доспехи у него были диковинные. – По коням, – сказал капитан. – Там человек двадцать или тридцать, – сообщил Длинная Лапища. – Это была засада. Капитан уже взгромоздился на нового жеребца, приобретенного в имперских конюшнях. Он выругался. Длинная Лапища запрыгнул на истриканского конька, и они отбыли, а нордиканцы открыли ворота. Отряд пересек площадь и двинулся по улицам: сперва по широкой, потом резко свернул за угол, и еще раз, а улица постоянно сужалась, и снова поворот, развилка… Длинная Лапища поднял руку. |