Книга Разящий клинок, страница 120 – Майлз Кэмерон

– Я подведу ее к жениху? – хищно улыбнулся Красный Рыцарь.

Майкл отреагировал, как всякий юноша, – свирепо зыркнул, и взгляды их скрестились, как мечи, но оба расхохотались.

– А как быть с подарками? – осведомился капитан. – С золочеными одеждами для невесты? Майкл, твой отец собрался купить корову.

– Не могли бы вы оплатить их в счет моего жалования? – спросил сэр Майкл.

Просьба была странная, ибо годы не касались капитана, но все же он был недостаточно стар, чтобы стать ему отцом и платить по его счетам. Майклу сделалось неловко, и он отвел глаза.

– Еще я должен передать слова Кайтлин о том, что кое-кому из ребят не нравится ваш новый титул, – добавил он.

Герцог подал Тоби знак налить вина.

– Пусть тоже берут себе титулы, когда завоюют герцогства.

– Вы пьяны? – осведомился Майкл.

Капитан подлил себе немного.

– Возможно, – ответил он покладисто.

– Боже ты мой, милорд.

Майкл умолк и посмотрел на капитана – серьезно уже взглянул. Под глазами у того залегли тени, а сами они казались старческими. Его капитан – его надежда и опора – был напуган. Озабочен. Зол.

– В чем дело? – спросил Майкл.

Капитан прищурился на него.

– Ни в чем, – сказал он, но лицо его исказилось, словно жевательные мышцы зажили собственной жизнью. – Я с этим разбираюсь, – добавил капитан.

– Значит, что-то неладно, – заключил Майкл.

– Моя нагрудная пластина продырявлена, как игольница, а мне некогда заглянуть к оружейнику, – сказал герцог. – Это первое в списке моих невзгод. О да, у нас есть город, где жителей триста или четыреста тысяч, но меньше двух тысяч солдат для наведения порядка и обороны стен. Население не доверяет нам, а шпионов в этом дворце столько, что, может статься, каждое мое слово доходит прямо до бывшего герцога, Аэскепилеса и всех их многочисленных прихвостней. Цены на зерно растут, этруски хотят получить торговые концессии для снятия блокады, писем из Альбы нет уже две недели, а принцесса не считает меня ни мужчиной, ни рыцарем – только орудием. – Он откинулся на спинку, выхлебнул вино, и Тоби вынул из его руки кубок. – А в приятном списке то, что ты женишься, а значит, будет пир, и нашему войску, клянусь всем святым, пир остро необходим.

– Может быть, перестанете величать себя герцогом? – спросил Майкл.

– Нет, – ответил герцог. – Мы в Ливиаполисе, а здесь так принято. Если я не вживусь в эту роль, ко мне не будут относиться серьезно. Ты же думающий человек, Майкл, – тебе не приходило в голову, что такое победа и поражение? Это просто идеи, такие как, например, справедливость. Каждый понимает их по-своему. Разве не так?

– Уверен, что мой наставник пару раз говорил то же самое, – ответил Майкл.

Он взял себе кубок. Тоби втирал масло в древко прекрасной герцогской гиаварины – длинного тяжелого копья с фланцами. Уникальным в нем было то, что капитан получил его от дракона, а древко, похоже, сделали из посоха колдуна Гармодия.

Герцог рассмеялся.

– Мой тоже! Я хочу сказать, что если покажется, что мы побеждаем, то мы победим. А если покажется, что проиграем, то так наверняка и случится. У людей так заведено. Я должен быть герцогом, чтобы обеспечить покорность морейцев и внушить им, что приведу их к победе.

– Нет, все-таки вы не пьяны, – заметил сэр Майкл.

Герцог подался назад, забрал у Тоби гиаварину и вскочил на ноги. Он сделал выпад, раскрутил копье сложной бабочкой и вновь изготовил к бою – перерубил надвое одну свечу, потом другую.

– Люблю эту штуковину, – признался он.

Тоби ухмыльнулся.

– Это как с войском, – сказал капитан. – Им так здорово пользоваться, что хочется делать это постоянно. – Оскалясь, он рубанул снова и рассек напополам подсвечник. – Проклятье, – буркнул он.

– Беру слова назад. Вы, несомненно, пьяны, – сказал Майкл. – Пресвятой Георгий, вы прорубили дюймовый слой бронзы!

Герцог склонился над зеркальным срезом.

– Ну да, – подтвердил он.

Они ухмыльнулись друг другу, и герцог еще раз перерубил подсвечник, закрепленный в оконной решетке. Майкл подобрал упавший кусок и сразу же отшвырнул.

– Горячо, – сказал он. – Можно попробовать?

Он взял оружие, ожидая получить разряд, ядовитый укол или понести какую-нибудь жуткую мистическую кару, но ничего не случилось. Нанес удар, и лезвие звякнуло об основание подсвечника. Изрядно помятый, он полетел через комнату.

– Тут всяко не без герметизма, – заявил Майкл.

Герцог закатил глаза.

– С учетом источника… Послушай… пожалуй, мне тоже нужен пир. Или бой. Или то и другое. Завтра я встречаюсь с патриархом. Давай-ка, когда мы покончим с делом, пойдем на базар и кое-чего прикупим. Каких-нибудь приятных вещиц.

– Благодарю, милорд, – улыбнулся Майкл. – И насчет боя я согласен. – Он кивнул в сторону окна. – Ребятам тоже хочется в драку. Скоро они начнут мутузить друг дружку.

– Может, и сбудется твое желание, – кивнул герцог. – Сегодня ночью я сыграл в рискованную игру. Будь при оружии.

Сэр Милус покачал головой.

– Это что же выходит – капитан дал вашей троице увольнительную? А мы будем сидеть взаперти?

Он не выказал гнева, но Калли, личный лучник капитана, попятился. Как и Плохиш Том, сэр Милус был силой, с которой приходилось считаться, и собачиться с ним не стоило.

Но и капитану не следовало перечить, а потому трое лучников молча стояли, пока сэр Милус осматривал их. Он передал их пропуска Безголовому, который внимательно, беззвучно шевеля губами, изучил документы. Все это была чистая показуха: на пропусках висели герцогские печати, и о подделке говорить не приходилось.

– Надо полагать, что если кап’тан выпускает трех человек пьянствовать за пределами дворца, то эти трое должны выглядеть прилично, – заметил Милус, указав на изношенный дублет Длинной Лапищи.

Длинная Лапища хотел сказать, что это рабочий выход и он не желает попортить в драке приличную одежду, но всем троим было строжайше предписано соблюдать секретность. Поэтому он промолчал.

Сэр Милус состроил гримасу.

– Пойду скажу на воротах, мать-перемать, – бросил он и вышел, сопровождаемый слабым бряцанием, как и положено воину при полной выкладке.

– Бесится, потому что не его вахта, – сказал товарищам Безголовый. – Сэр Алкей его не сменил.

Они снова встали навытяжку, когда в караулку вошел, гремя поножами, Плохиш Том.

– Порядок. Вы чисты. Выпейте за меня, сволочи.

Возник сэр Милус, Том что-то ему шепнул, и мрачное лицо знаменосца просветлело. Он сделал шаг назад и кивнул.