Книга Разящий клинок, страница 183 – Майлз Кэмерон

Тролль повалился на него, ударил в грудь плечом, смял нагрудную пластину и переломал ребра в каскаде чистой, беспримесной боли.

Но он узрел конец тролля с почти потусторонней ясностью. Он не отключился – в такой милости ему было отказано – и вместо этого едва ли не сверхъестественным образом проникся картиной того, как тролль рухнул в снег и жар его тела породил облако пара, а на его месте внезапно возник золотой медведь с дубиной или, возможно, боевым молотом, которым и принялся бить так быстро, что движения слились и размылись, и с такой силой, что летели осколки, как будто каменщик обтесывал мрамор.

Раздался резкий хруст, и тролль с истошным воплем превратился в песок и камень.

Огромный медведь навис над сэром Джоном.

– Не ожидал, – произнес он. – Похоже, ты меня спас.

А может быть, сэру Джону просто почудилось, будто медведь это сказал. Он ждал смерти.

Тот вновь занес молот.

Колонна достигла места побоища – добралась до трех мертвых рыцарей, тяжело раненного сэра Антона и остальных, разорванных в клочья, и трех мокрых песочных проплешин и ошметков, которые выглядели как десятки тысяч черных перьев.

Сестра Амиция стояла над сэром Джоном, который заново обрел дар речи. Она затопила его целительной силой, и он остался жив. Услужливые руки занесли его на подводу. Он был холодный – простыл насквозь. Понадобилось время, чтобы вынуть его из-под мертвого камня, который недавно был живым троллем.

– Мы спасли медведей, – сказал сэр Джон. – Господи Иисусе, сестра… вы рискнули нами всеми, чтобы спасти каких-то поганых медведей!

– Когда-нибудь, может статься, и они вас спасут, – парировала она резко, как никогда. – А сейчас лежите спокойно.

– Что это была за тварь с перьями? – спросил он.

Она помолчала, потом ответила:

– Баргест. Я думала, что их не существует.

Люди еще не оправились от потрясения. Колонну атаковала волна боглинов, и с нею справились, но такое нападение и его странные последствия – десяток золотистых медведей, затрусивших с флангов, и мольбы Амиции к арбалетчикам не стрелять – обескуражили бойцов, а некоторых рвало над останками убитых троллями рыцарей.

Амиция заставила их идти, ибо не знала, что еще делать: сэр Джон был так плох, что она побоялась его будить, а слишком молодые рыцари не могли бы принять командование – джарсейцы, толком не нюхавшие севера.

И все без исключения доверились ей.

Поэтому она повела их дальше: после боя наступило опустошение, они продрогли и, если не останавливаться и не собирать валежник, могли спастись только едой и движением. Она приказала поесть, и ей подчинились, как будто повиновение монашкам входило в курс боевой подготовки. А когда они покончили с хлебом, ветчиной или что там у них было, она погнала колонну вперед, и люди пошли без особого ропота.

Их встретили кавалеристы – легковооруженные всадники, которых северяне прозвали «дыроколами» за длинные шпоры. Они были одеты в графские ливреи и держались всецело почтительно.

– Госпожа сказала, что караван попал в беду, – доложил офицер, поклонившись сестре Амиции. – Я сэр Эдмунд, сестра.

– Ваша госпожа была права. – Амиция чрезвычайно гордилась своим маленьким войском – гордилась тем, что оно сплотилось и не убило по ошибке ни одного золотистого медведя. – Но мы победили.

– Я и не ждал другого, – сказал сэр Эдмунд. – Черт побери! Это Джон Крейфорд? Он паршиво выглядит.

Амиция повела бровью.

– Я оказала ему всю возможную помощь.

– Что ж, я уверен, в замке мы сделаем больше. Позвольте принять командование? Вы же наверняка перепугались до смерти.

Амиция перебрала возможные ответы и остановилась на том, какой дала старая аббатиса.

– Вовсе нет. – Сказав так, она развернула коня и поехала прочь, оставив графского офицера сидеть посреди дороги.

Сэр Джон в очередной раз очнулся, когда его окружил камень – всюду арки, да пара вооруженных мужчин в зеленых с позолотой ливреях.

– Поаккуратнее там, – потребовала Амиция. – Если раны откроются…

– Не беспокойтесь, сестра! – отозвался один.

Тикондага была выстроена по образу и подобию Лиссен Карак: сплошь серый камень и красный кирпич, стены, поднимающиеся в небеса собором войны. Внутренний двор был вдвое больше монастырского, а казармы оснащены новыми дымоходами и освинцованными крышами.

Теперь, очутившись в надежной, величайшей на севере крепости, воины облегченно повалились на землю. Рыцари спешились, а их оруженосцы – включая оруженосцев погибших – забрали коней, а затем двор заполнился бойцами из замка, и там же появился граф Мурьен. Он раздавал приказы направо и налево и предлагал горячую похлебку из огромного бронзового котла, который сам же вместе с с еще одним рыцарем собственноручно приволок во двор.

– Эй, девка! Ну-ка, скидывай мокрое! – гаркнул он. Потом закивал в глумливой пародии на поклон: – О, да ты монашка! Коли так, отпей-ка этого и сними мокрую одежду. – Он наградил Амицию плотоядным взглядом. – Давненько, мать твою, я не встречал такой смазливой монашки. Ты тут одна такая или есть еще?

Он был огромен, с пепельными волосами и повадками, которые она мгновенно узнала. Красный Рыцарь мог презирать отца, но в нем определенно проявились те же надменные замашки.

– Сперва я присмотрю за караваном, – ответила она. – Милорд граф. Этот почтенный рыцарь – сэр Джон Крейфорд, и он привел караван сюда, чтобы содействовать меховой торговле.

Старого рыцаря понесли в замок, и Амиция проводила его взглядом. Граф недолго прошелся рядом с носилками, что-то сказал, и сэр Джон слабо буркнул в ответ.

– Это славный воин. Ему, должно быть, уже пятьдесят! Старик, как и я, отменный рыцарь! – ухмыльнулся граф. – Ты его?

Амиция рассмеялась.

Графу хватило такта сконфузиться.

– Нет хуже дурака, чем дурак старый. Значит, вы прибыли ради наших мехов?

– Если у нас получится, мы спасем Альбинкирк. Как торговый город. – Амиция попыталась подстроиться под его сумасбродную переменчивость, и это напомнило ей…

– А может быть, и нашу торговлю, – рассмеялся Мурьен. – Я соберу все деньги, какие смогу, но у нас нет обычной меховой десятины. Как только народ прослышал о стычках на юге, торговля переместилась на восток к этим гребаным, прошу прощения, морейцам.

– У вас нет мехов? – переспросил мессир Амато.

Мурьен ответил смехом.

– Этруски, мать их ети! Конечно, у меня есть меха. Может, мы уберемся с мороза, прежде чем начнем торговаться, как мужик со шлюхой в холодную ночь? Прошу прощения, сестра, – добавил он с улыбкой. – Впрочем, хвала Спасителю, ты можешь в любое время принять у меня исповедь.

Амиция отзеркалила улыбку.