Книга Обет молчания, страница 36 – Виктория Холт

— О, — пробормотала она. — Но Люсинда сказала мне, что будет званый обед. Я специально захватила для него платье.

— Сожалею, — сказала матушка. — Но ничего не поделаешь. От нас это не зависело. Им необходимо было уехать раньше, чем они рассчитывали. Дела в Европе обстоят весьма плохо.

Я видела горькое разочарование Аннабелинды.

У меня мелькнула мысль, что она уговорила свою мать приехать из-за званого обеда. В этот же вечер я убедилась в своей правоте.

Аннабелинда ворвалась в мою спальню с искаженным от ярости лицом.

— Ты лживая хитрая девчонка! — сказала она. — Ты сделала все нарочно. И я понимаю', почему.

— О чем ты говоришь? — спросила я.

— Ты… и Маркус. Ты знала, что он придет не двадцать третьего, а раньше, и не сообщила мне.

— Зачем?

— Потому что я бы приехала.

— Тебя не приглашали.

— Конечно, нет. Ты позаботилась об этом.

— И не думала. Если бы ты была здесь, то, конечно, тебя бы пригласили. Но тебя не было. Мы же не приглашаем вас на каждый званый обед, который задаем. В любом случае, вы живете слишком далеко.

— Почему ты не сообщила мне, что дата изменилась?

— Мне не пришло в голову, что я должна сделать это.

— Ты не хотела, чтобы я присутствовала на обеде, да? — Ты, конечно, была бы приглашена, находись ты в Лондоне.

— Ты написала мне, что прием будет двадцать третьего, зная, что он состоится девятнадцатого.

— Когда я упомянула в письме, что обед собираются устроить двадцать третьего, я так и считала.

— А когда дата изменилась, ты умышленно скрыла это.

— Я не делала этого умышленно. Дату изменили, когда я уже послала тебе письмо, и я не считала необходимым сообщать тебе это.

— Ты боялась моего приезда. Ты не хотела его.

Ты боялась, что в моем присутствии он не обратит на тебя никакого внимания.

— Ни о чем таком я и не думала.

— Ну, как же. Ты ревновала. Всегда одно и то же. Ты пыталась обратить на себя его внимание и злилась, потому что он ясно показал, что ему больше нравлюсь я. Он тебе нравится, правда? Ну, так я тебе скажу, что он больше интересуется мной, чем тобой… и именно поэтому ты не хотела моего присутствия здесь.

— Ты несешь невероятную чушь. Я ничего подобного не думала, Ты считаешь, что все влюблены в тебя. Только из-за того…

— Из-за чего?..

— Из-за Карла Циммермана.

Ее лицо потемнело. Я подумала, что она собирается ударить меня.

— Не смей никогда упоминать это имя!

— Хорошо, а ты будь любезна не говорить мне всякий вздор.

Еще несколько минут назад я ненавидела Аннабелинду. Теперь ко мне постепенно возвращались прежние теплые чувства к ней.

Она спокойно промолвила:

— С твоей стороны это было нечестно, Люсинда.

— Я не думала, что должна сообщать тебе об обеде, — сказала я. — И мне никогда и в голову не приходило привлекать к себе внимание Маркуса.

Будь ты здесь, ты пошла бы на этот прием.

— Ты еще так молода, — сказала Аннабелинда. — Майор опытный мужчина. Его не заинтересовала бы школьница. Мне не хочется, чтобы ты ставила себя в глупое положение, Люсинда.

— Я не из тех, кто ставит себя в глупое положение. Я не вешаюсь на мужчин.

— Ты бросаешься ему на шею. Ты должна предоставить ему свободу. На самом деле его интересую только я. Мне это известно. Такие вещи человек чувствует. Я знаю, что ты к нему испытываешь. Маркус действительно способен очаровать, но ты абсолютно ничего не понимаешь. Он относится к тебе как к ребенку. Он сам сказал мне это.

Ты не должна придумывать…

— Придумывать что?

— Что у него к тебе особый интерес. Это только причинит тебе боль.

— Тебе ли давать советы, Аннабелинда? — не могла я удержаться от колкости.

— Да. Их дает тот, кто имеет опыт.

— Ты и в самом деле имеешь опыт!

— Ты должна была поставить меня в известность о перемене даты. Однако что сделано, то сделано, и теперь майор Мерривэл в Европе…

Думаю, он страшно разочаровался, не увидев меня.

Он спрашивал обо мне?

— Да.

— Что?

— Просто спросил, как ты поживаешь.

Аннабелинда медленно кивнула.

— Моя единственная цель — приглядеть за тобой, чтобы тебе не пришлось страдать.

— Я не нуждаюсь, чтобы за мной приглядывали, и вспомни, что это тебя заставили страдать.

— Ты нуждаешься в присмотре… Не питай романтических иллюзий насчет Маркуса Мерривэла. Я знаю, что он очаровательно любезен со всеми, но он светский человек. В отношении женщин у него определенная репутация. Не воображай его романтическим влюбленным, ведь ты просто ничего не смыслишь в таких вещах.

Вскоре Аннабелинда ушла, а я лежала, размышляя над ее словами.

* * *

Недели ползли медленно. Наша жизнь подчинялась определенному распорядку. Отец часто отсутствовал по «делам палаты», как называла это мама.

Мисс Каррутерс приступила к своим обязанностям с присущей ей энергией, и мы занимались каждый день. Андрэ заботилась об Эдварде.

Матушка занималась благотворительностью, связанной с военными нуждами, в основном Красным Крестом, которому уделяла особое внимание. Нас всех время от времени приглашали помочь в его работе.

В один из темных ноябрьских дней миссис Черри вошла в мою комнату с сообщением, что меня хочет видеть какой-то джентльмен. Он ждет в гостиной.

Я сразу же подумала о Маркусе Мерривэле. Я взглянула на себя в зеркало. Щеки порозовели, глаза сияли. Меня охватило радостное волнение. Я поспешила в гостиную, открыла дверь и увидела Роберта.

Я страшно обрадовалась. Я уже забыла, что ожидала увидеть Маркуса.

— Роберт! — воскликнула я.

Он застенчиво улыбнулся. Цвет хаки не шел ему, делая его каким-то другим. Роберт выглядел бы иначе, если бы уже стал офицером и получил элегантную форму, но этого еще не произошло. Он казался очень бодрым и здоровым, немного загорел и отчасти утратил ту нескладность, которая так шла ему.

Я бросилась к Роберту, и мы крепко обнялись.

— Как чудесно снова увидеть тебя! Я все время задавала себе вопрос, когда же ты приедешь.

— Я чувствую то же самое, — ответил Роберт. — Кажется, прошла целая вечность. Я уже все знаю о вашей поездке домой. Наверное, это было настоящее приключение.