Онлайн книга «Город чудес»
|
* * * А на окраине Галадеша собирается любопытная процессия: сайпурцы не спеша сходятся на мемориальном кладбище, где захоронены останки самых заслуженных национальных героев Сайпура. Десятки людей идут по извилистым дорожкам, пока не приходят к участку Комайд, где недавно появился свежий памятник. Сайпурцы смотрят на монумент, посвященный Ашаре Комайд — доброжелательному, но опороченному премьер-министру, которая страдала молча, погибла трагически, но каким-то образом воскресла, чтобы в последний раз выйти на битву за свой народ. В торжественной тишине они возлагают свечи и цветы к подножию ее памятника. Через несколько лет они начнут ее называть тем именем, которое станет все популярнее, пока не превратится в обычный способ говорить про Комайд; и хотя им неоткуда об этом узнать, выбранное имя любопытным образом соответствует ее последним дням. Ее назовут Матерью Будущего. * * * Сигруд просыпается и чувствует запах холодного ветра, дрейфующий через каюту. — Мы в Вуртьястане? — каркающим голосом спрашивает он. Ивонна, занимающаяся его повязками, изумленно замирает. — Довольно близко. Как ты догадался? — Выведи меня на палубу, когда будем проходить через него, — говорит он. — Когда нам позволят пойти дальше. — Этому не бывать, дорогой. Ты сидеть не можешь, не говоря уже о том, чтобы встать и отправиться наверх. — Я это сделаю, — угрюмо говорит Сигруд. — Буду рад принять твою помощь, если ты ее предоставишь. Но если нет, я все равно это сделаю. Ивонна и Тати обмениваются взглядами, но молчат. Их проныре-капитану приходится кое с кем быстро поговорить и, наверное, еще быстрее подкупить кое-кого, чтобы портовая служба Вуртьястана их пропустила, но после нескольких напряженных минут старая грязная яхта продолжает путь. Ивонна — морщась, с неохотой — помогает Сигруду сесть в постели. Боль жуткая. Мир вертится, его тошнит. Он вспотел, он трясется и совсем не уверен, что сможет заставить свои ноги делать то, что нужно. Но ему это удается. С помощью Ивонны и Тати он поднимается на палубу, стоит под темным ночным небом и смотрит на восток, пока они покидают Вуртьястан. Он чувствует запах холодных северных ветров и соленого воздуха. «Сколько же времени минуло, — думает он, — с тех пор, как здешние ветра проходили через мои легкие?» На берегу светло от строительства, от промышленности, от жизни, торговли и движения. Этот город перестал представлять собой скопище жалких, грубых лачуг, жестокое, смертельно опасное место, каким был когда-то. Теперь люди едут в него, преодолевая множество миль, а не стремятся его избегать. — Это сделала моя дочь, — слабым голосом говорит Сигруд, кивком указывая на огни на берегу. — Она это сделала. Все это случилось благодаря ей. Две женщины поддерживают и обнимают его, пока он наблюдает, как Вуртьястан исчезает вдали. — Она это сделала, — шепчет он, словно желая, чтобы мир услышал и заметил. — И я очень ею горжусь. Это не будет длиться вечно, он знает. Даже это не будет длиться вечно. Но некоторое время продлится. * * * Сигруд просыпается от звона кастрюль и сковородок, негромкого веселого пения и запаха дыма. «Где я?» Он открывает глаза и видит над собой серый каменный потолок. Откуда-то доносится запах сосен, и он слышит что-то еще — шелест волн, недалеко. У него уходит много времени, чтобы вспомнить. Он на дрейлингских берегах, вернулся на родину, которую покинул так давно. Ему было трудно следить за происходящим и все понимать, пока он был в лихорадке на борту… — У тебя снова этот смущенный вид, — говорит кто-то у двери. Он поворачивает голову и видит, что там стоит Тати и неуверенно ему улыбается. — Правда? — спрашивает он. Голос ужасно охрип. — Да. Опять собираешься спросить меня, где мы? Где лодка? Какой сегодня день? — Я не знаю, какой сегодня день, — говорит Сигруд. — Но я помню… мы на дрейлингских берегах. Да? — Да. В доме, который твоя… э-э… твоя жена приготовила для нас. Он хмурится. Эта часть памяти окутана туманом. Он помнит, как Ивонна где-то сошла на берег и вернулась с какими-то новостями — видимо, они вдвоем все устроили. Постепенно в памяти проступает дом: просторный, почти дворец, расположенный уединенно, среди холмов. Надежное место, чтобы три беглеца спрятались там, пока мир приводит себя в порядок. — Где Ивонна? — спрашивает он. — Готовит. Она этим весьма увлеклась. Но, э-э, получается пока не очень. — Да. Теперь я вспомнил, какие бульоны она варит для меня… — У него вытягивается лицо. — Очень непросто быть вежливым по этому поводу. Тати садится рядом на кровать и улыбается. — Но ведь тебе лучше. Ты помнишь больше. Наверное, ты стал сильнее. Ведь так? Сигруд слабо улыбается ей в ответ. — Это я тоже вспомнил. — Вспомнил? — Да. Настал момент, когда ты приходишь и говоришь мне, что увидела в лесу снаружи. Тати смеется. — Верно! Очень хорошо. И на этот раз я не стану рассказывать тебе ту же самую историю в очередной раз. Расскажу кое-что новое. — Она говорит ему, как исследовала лес, холмы и побережье, и особенно — о своих новых знакомых. — Там полным-полно детишек из деревни, что дальше по дороге, — взволнованно продолжает она. — Они приходят на берег каждый день, чтобы порыбачить, и они показали мне пещеру, Сигруд, настоящую пещеру! Сигруд смотрит на нее с улыбкой. «Я так легко забываю, — думает он, — что она по-прежнему всего лишь дитя». — Я бы хотел это увидеть, — говорит он. — Что, пещеру? — Нет. Тебя на берегу. — Он размышляет над этим. — Думаю, сделаю это завтра. Да. Я завтра пойду с тобой. Она смотрит на него неуверенно. — Ты… ты точно этого хочешь? — Ты же сказала, что мне становится лучше. — Но… ты действительно можешь встать с кровати? — Я в этом уверен, как никогда. Разыщи мне трость, и завтра мы с тобой прогуляемся. — Он улыбается. — Я буду здесь утром, буду ждать тебя. Не подведи меня. * * * Тати крепко держит Сигруда за руку, пока он, хрипя и шатаясь, ковыляет по садовой дорожке к опушке леса. — Тетушка с меня шкуру спустит за это, — говорит она. — Точно спустит, помяни мое слово. — Пусть лучше спустит с меня, — отвечает он. — Меня проще поймать. — Кашляет, сглатывает, шмыгает носом и сосредоточивается на следующем шаге. — Уверен, что хочешь это сделать? Правда? |