Книга Безликий , страница 44 – Майк Германов

Я подумал, что опасность, ореолом которой окружены все эти убийства, должна сыграть мне на руку. Ну, и кроме того, хотелось есть. В конце концов, расследование расследованием, а личную жизнь надо когда-нибудь устраивать. Вот и мать, когда звонит, каждый раз интересуется, долго ли ей ждать внуков. Об этом последнем я подумал, конечно, с иронией. Заводить детей я не торопился. Никогда не считал это самоцелью. Рожать просто потому, что время подошло, всегда казалось мне дикостью. Предпочитаю найти человека, с которым захочется встретить старость, и тогда уж можно подарить обществу нового члена. Так я считаю, как бы банально это ни звучало. Впрочем, общеизвестные истины – самые верные, разве нет?

– Аня, давай перекусим где-нибудь неподалеку и заодно все обсудим, – предложил я самым невинным голосом, который мог бы обмануть разве что институтку-девственницу. Ну, или слабоумную монашку.

– Я знаю кафе в пяти минутах, – ответила девушка, вставая со скамейки.

– Отлично. Тогда пройдем пешком.

Заведение оказалось уютным и небольшим, обставленным в стиле украинского кабачка. Открылось оно, похоже, недавно, потому что от стен еще пахло сосной и лаком. Мы заказали курицу гриль с рисом и соевым соусом и по бокалу темного пива.

– Может, Паганини прославился чем-то еще? – проговорил я, пока мы ждали еду.

– Например?

– Не знаю. Что-нибудь связанное с огнем или водой? Чтобы хоть как-то связать его с почерком убийцы.

– Насколько я помню, Паганини обвиняли в сговоре с Дьяволом, – поразмыслив, сказала Аня. – Его даже сделали изгнанником в собственной стране.

– Из-за чего?

– Слишком хорошо играл. На одной струне, например. Это же поразительно!

Я кивнул.

Конечно, были времена, когда людям было проще поверить в чудеса или сатанинские козни, чем в человеческий гений. Если бы я трудился на ниве правосудия в Средние века, моя работа была бы куда проще. Знай себе читай доносы, пытай да подбрасывай дровишек в костер. Во имя правды, Господа и всех святых угодников!

– А при чем тут огонь и вода? – спросил я.

Аня пожала плечами:

– Ну, не знаю. Сатана же в аду обитает. А там геенна огненная и все такое.

– Слишком натянуто. Только не обижайся, пожалуйста.

– Да нет, я согласна. Но больше ничего в голову не приходит. А может, нужно поработать с именами мастеров, которые делали скрипки Паганини?

– А кто там был, напомни.

– Антонио Страдивари и Андреа Гварнери.

– Антон и Андрей, получается. А если перевести фамилии? Хотя вряд ли это возможно.

Аня достала мобильник.

– Сейчас посмотрю в Интернете, – сказала она. – Может, что-нибудь и получится. Ага, вот. Слушай, – проговорила она спустя пять минут. – «Guarner» немного похоже на английский глагол «запасать» или существительное «амбар». Правда, они пишутся без буквы «и». И я не припоминаю у нас в школе никого с фамилиями вроде Запасов или Амбаров.

В это время принесли наш заказ, и нам пришлось ненадолго прерваться.

– Ну, а Страдивари? – спросил я, когда официант ушел. – С ним можно что-нибудь сделать?

– Уже нет! – усмехнулась Аня. – Он давно умер.

– Ты понимаешь, что я имею в виду.

– Конечно. Это я так, извини. Сейчас посмотрю.

Пока Аня искала в Интернете перевод, я потягивал пиво, украдкой наблюдая за девушкой. Она была действительно очень привлекательной, и я прикидывал, как бы продолжить наше знакомство после того, как я закончу это проклятое дело и покину комнатку в Пушкинском отделе полиции.

Аня прервала мои мысли:

– Валер, смотри, что вышло: «strady» переводится как металлургия или организация, причем с французского. A «vary» – это варьироваться, зависеть.

– И как у вас в школе обстоят дела с фамилиями такого рода? – поинтересовался я без особой надежды.

– Сейчас пытаюсь вспомнить, нет ли кого-нибудь вроде Золотарева или Железкина, но ничего на ум не приходит.

– Ладно, похоже, это тупик. Давай поедим.

Некоторое время мы болтали, пили и обменивались шутками. Готов поспорить, у нас возник отличный контакт. Аня расслабилась, и мы общались, словно были знакомы сто лет.

Курица была отменная, с легким чесночным привкусом и хрустящей, но не пережаренной корочкой. В сочетании с рисом, приправленным соевым соусом, соленым и маслянистым, она прошла просто на ура. Мы запивали жирную пищу темным «Tuborg», приятно пощипывавшим язык, и мне показалось на некоторое время, что Пушкин с разгуливающим по нему убийцей-каннибалом отодвинулся куда-то в параллельную вселенную, скрылся за пределами кафе, растворился в нашем разговоре, взглядах и улыбках.

Но в конце концов пришло время звать официанта и просить принести счет. Пока он ходил, я выпил таблетку мезима.

– Что это? – поинтересовалась девушка. – Витамины?

– Нет, желудочное, – признался я. – У меня, похоже, гастрит.

– Ясно.

– Надо будет сходить к врачу, как только я закончу это дело с убийствами.

– Жаль, что мы так ни до чего и не додумались, – вздохнула Аня. – Мне бы очень хотелось помочь.

– Ты сделала, что могла, – заверил я ее искренне.

– Ну, ладно. Спасибо, что составил компанию. Может, еще увидимся.

– Я в этом уверен.

Девушка улыбнулась.

– Завтра у меня выходной.

– А я работаю.

– Просто, если тебе снова понадобится помощь… – Аня пожала плечами и снова улыбнулась.

– Я буду иметь тебя в виду, – пообещал я.

– Ну, хорошо. Я поеду, а то… дел много.

– Конечно. Спасибо, что потратила время.

– Не за что. Если мне вдруг что-нибудь придет в голову я могу позвонить.

– Обязательно. Запиши мой телефон.

Девушка достала мобильник, и я продиктовал ей свой номер.

– Обещать, конечно, не обещаю, – сказала она. – Но подумаю о том, что может означать эта чертова скрипка.

– Отлично, – кивнул я.

Почему-то я был уверен, что она позвонит в любом случае. Ну, или не будет против, если я ей позвоню.

– Хотя, по-моему, Паганини – тоже дохлый номер, – добавила девушка. – Наверное, дело в самом инструменте. Поищи что-нибудь о скрипках. Может, у Паганини была какая-нибудь особенная, и с ней связана легенда или что-то в этом роде.

– Проверю и эту версию, – пообещал я, хотя считал иначе.

Я расплатился с подошедшим официантом, проводил Аню до маршрутки и, когда она уехала, вернулся в школу.

Димитров встретил меня на крыльце, куда вышел покурить.