Книга Безликий , страница 46 – Майк Германов

– Значит, после этого преступник мог уйти, а мог оставаться в спортзале какое-то время.

Димитров кашлянул.

– Он мог уйти, но не через черный ход, – сказал он.

Я понял, что лейтенант имеет в виду.

– Да, если это один из тех, кто работает в школе. Взять у Храброва ключи, открыть черный ход, затащить тело или еще живую жертву, обставить ритуал, выйти в коридор, запереть спортзал снаружи, отнести ключи в учительскую или канцелярию… Нет, так не получается! Обнаружился бы лишний комплект ключей.

– Все правильно, – проговорил Димитров. – Поэтому убийца мог взять ключи от двери, ведущей в спортзал из коридора, в канцелярии. И туда же вернуть утром.

– Логично, – согласился я. – А что со скрипкой и анализом воды?

– С анализом очень интересно. Оказалось, что эти волокна на самом деле трава.

– В смысле?

– В прямом. В бассейн кто-то бросил пучок травы.

– А что за трава?

– Это еще интереснее. Полтавин утверждает, что привозил такую домой прошлым летом из Египта. Это местный сувенир, называется «Каф Марьям», по-нашему – «Рука Марии». Если эту сухую на вид травку положить в воду, через пару дней она расцветает голубыми цветочками. Считается, что «Каф Марьям» приносит удачу – так сказал Полтавин. Правда, Храброву малость не повезло, но, может, убийца хотел, чтобы удача была на его стороне.

– Рука Марии, – повторил я, пропуская последнюю фразу Димитрова мимо ушей. – Слушай, мне надо кое-что проверить, а потом я тебе, скорее всего, перезвоню. Найди пока парочку оперов, и будьте наготове.

– Серьезно? Что-то проклюнулось? – Лейтенант оживился, но мне не хотелось его обнадеживать: я и так уже однажды неправильно расшифровал послание.

– Полчаса, – сказал я, бросая трубку.

Факс от Жульина пришел, пока я ходил в туалет.

Я выдернул листок из аппарата и принялся читать список учителей. Ничего похожего на Марию Языкову, Язычкову, Язычкину или Неверующую. Я даже проверил, нет ли среди работников школы Фомина или Фоминой – на случай, если убийца намекал на Фому Неверующего. Бесполезно! Человека, который должен был стать следующей жертвой, в факсе не было.

Я снова позвонил Жульину.

– Ну как, вам помог мой список? – спросил тот, едва я представился.

– Нет. Мне нужно знать, не работала ли в школе раньше, лет тринадцать назад, Мария Языкова, Язычкина, Фомина или Неверующая.

– Я посмотрю. Это срочно?

– Еще как!

– Хорошо, сейчас прямо и займусь.

Он позвонил мне через четверть часа.

– Никакая Мария в школе не работала, зато был у нас, оказывается, завхоз по фамилии Языков. Уволен тринадцать лет назад. Написано, что по собственному желанию.

Неужели?! Можно ли считать это удачей?

– Пришлите мне все данные на него, – попросил я.

– Хорошо, подождите.

Факс пришел через десять минут.

Я оторвал ленту, выписал адрес и номер телефона, сложил листок и сунул в карман.

Выяснять, какую роль сыграл завхоз в пожаре, случившемся тринадцать лет назад, было некогда, тем более об этом и так можно было догадаться: возгорание произошло из-за того, что вовремя не была заменена проводка в школе. Было ли это виной Языкова или чьей-либо еще, убийца вполне мог считать, что причиной всему – бывший завхоз.

Я позвонил Димитрову.

– Ты готов?

– В смысле?

– Нашел людей, как я просил?

– А, да. Что, уже пора?

– Да, записывай адрес, встретимся там. Возможную жертву зовут Языков Николай Петрович. Подходит и по имени, и по фамилии.

Я продиктовал Димитрову адрес.

– Кто он такой? – спросил тот.

– Работал завхозом в школе. Правда, давно.

– С чего ты взял, что это он? По-моему, Языков никакого отношения к Паганини не имеет.

Пришлось объяснить, как я расшифровал послание.

– Хм. Запутанно как-то, – неуверенно проговорил лейтенант. – Да и натянуто.

– Все равно больше никто не подходит.

– Ладно, мы выезжаем. Ты скоро будешь?

– Я уже иду к машине. – Я действительно вышел из отдела и направился к своему «Олдсмобилю».

– Тебе, кстати, еще нужна скрипка? Звонил Полтавин, сказал, что он с ней закончил и инструмент можно забрать.

– Потом заберешь. Сейчас важнее всего добраться до Языкова раньше убийцы.

– Если на этот раз ты не ошибся, – напомнил Димитров. – Извини, но такое уже было.

– Знаю. – Я сел в машину и завел мотор. – Встретимся у него.

– Хорошо.

Я добрался до дома Языкова за тридцать пять минут.

Причем это действительно оказался дом – за чугунной оградой, двухэтажный кирпичный особнячок в элитном поселке, где повсюду натыканы камеры и домики охранников, а на воротах – домофон и электронный замок.

Димитров и опера уже прибыли – их машины стояли возле клумб с алыми гвоздиками. Сам лейтенант курил, присев на капот своего «Фольксвагена».

– Что? – спросил я, подходя. Меня охватили самые плохие предчувствия. – Опоздали?!

– Не то слово, – отозвался Димитров мрачно. – Лет на шесть.

– В каком смысле?

Лейтенант выпустил струю дыма и сплюнул на фигурную плитку.

– Помер твой Языков шесть лет назад. Заметь, сам, безо всякой помощи со стороны. Язва у него открылась на третье января, через час от внутреннего кровотечения загнулся. Только до больницы успели довезти.

Я окинул растерянным взглядом дом, из трубы которого струился белый дым. Тяжелые решетки на окнах, гараж с правой стороны.

– А кто здесь тогда живет?

– Его вдова и двое детей. Этот особняк он успел отгрохать еще до смерти. Видимо, неплохо заработал, пока был завхозом, – усмехнулся Димитров. – Да и потом.

– А после того, как его уволили из школы, где он работал?

– В строительной фирме. Слушай, какая разница? – Димитров затушил окурок в клумбе и открыл дверь «Фольксвагена». – Он уже умер. Ты опять ошибся, Валера. Нам тут нечего делать.

– А где опера?

– Пошли в сортир. Сейчас вернутся, и поедем в отдел. Мне еще за скрипкой тащиться, между прочим.

– Подожди, мы еще никуда не уезжаем.

– Почему это? – Димитров замер.

– Ты сказал, что здесь живет вдова Языкова, так?

– Ну, да.

– Как ее зовут? Часом, не Мария?

– Мария Семеновна, да. Как ты догадался?