Книга Безликий , страница 50 – Майк Германов

– Женщина вышла из магазина, – доложил опер. – Села в машину и едет по направлению к вокзалу.

– Пусть все держатся так, чтобы не потерять ее из виду, но и не попасться на глаза убийце. Уверен, он тоже где-то на дороге, – сказал я.

Опер передал мои слова по рации.

– Зачем она заезжала в магазин? – проговорил Димитров.

– Преступник проверял, есть ли за ней хвост, – ответил я. – Если какая-нибудь машина останавливается и ждет человека, значит, в ней полицейские.

– Она ничего не купила?

– У нее в руках пакет, но что в нем, не видно, – проговорил опер, передав мой вопрос по рации и получив ответ.

– Куда она направляется?

– Пересекла Октябрьский бульвар, едет в сторону Железнодорожной улицы. Скорее всего, ей велели выбраться из города.

Я чувствовал себя в западне: одна женщина вынуждена подчиняться приказам убийцы, другая получила от него цветы, а я должен сидеть в микроавтобусе и слушать, что передают по рации, не имея возможности предпринять что-то конкретное.

– Может, остановить ее? – неуверенно предложил Димитров.

– А если из-за этого погибнет ее дочь?

– Нет гарантии, что она еще жива.

– Но и уверенности в обратном – тоже.

– По статистике… – начал было Димитров, но я его перебил:

– Знаю, Рома, знаю! Чаще всего жертв похищения убивают сразу, а затем уже шантажируют родственников. И никто не собирается никого никому возвращать. Но тот, кого мы ловим, любит ходить по краю, он хочет поиграть с нами. Думаю, он будет соблюдать собственные правила, чтобы обострить ощущения.

В этот момент вмешался опер:

– Объект пересек бульвар Алексея Толстого, мы меняем машину.

– Хорошо. Похоже, Языкова действительно выезжает из Пушкина.

– Что ему от нее надо? – пробормотал Димитров.

– Надеюсь, он выйдет на контакт, – сказал я.

– Неужели попадется на живца? – В голосе лейтенанта сквозило сомнение.

– Не знаю. Но надеюсь.

– Объект движется по Железнодорожной улице, – сообщил опер.

– Если наша машина и дальше будет висеть на хвосте у Языковой, убийца точно засечет слежку, – проговорил Димитров.

Я ничего не ответил: это и так было ясно. Но потерять автомобиль потенциальной жертвы мы не могли: это означало бы отдать ее в руки убийцы.

– Объект свернул направо, – заговорил опер, – едет в направлении железнодорожного полотна.

– Это Малая Октябрьская детская железная дорога, – прокомментировал Димитров.

– Объект движется вдоль железки, – сказал опер. – Набирает скорость.

Мы сидели молча, ожидая новых сообщений. Минут через пять поступило еще одно:

– Машина проехала мимо складов и теперь находится за городом. Движется в сторону Кузьминки.

– Что это? – спросил я.

– Кузьминка? Речка такая.

– А дальше что?

– В смысле?

– Ну, за ней.

Лейтенант собирался что-то ответить, но тут снова раздался голос опера:

– Женщина остановилась на мосту. Вышла из машины. Направляется к перилам. В руках пакет из магазина. Она достает бутылку объемом примерно пол-литра.

Я бросился к оперу и выхватил у него микрофон.

– Прием, это лейтенант Самсонов! Вы меня слышите?

– Так точно! Объект стоит у перил, смотрит вниз.

– Что она делает с бутылкой?

– Открыла, понюхала. Похоже, запах неприятный.

Мне вдруг стало совершенно ясно, что задумал убийца. Это был чудовищный план, по которому вдова Языкова должна была сама совершить свою казнь. Причем весьма жутким способом!

– Где вы находитесь?! – крикнул я в микрофон.

Наверное, по лбу у меня тек пот, потому что я машинально провел по нему ладонью, и она стала мокрой.

– На мосту. Подъезжаем к женщине.

– Она хочет броситься вниз! Остановите ее!

Раздался щелчок, затем хлопанье дверей, тут же сменившееся визгом тормозов и чьими-то возмущенными воплями.

Я замер, прислушиваясь.

Димитров и опер стояли рядом, похожие на статуи. Их взгляды были вперены в меня. Я заметил, как у лейтенанта судорожно ходит над воротником кадык.

Что-то зашуршало, голоса стали сильнее, теперь ясно различались женские рыдания.

– Все, мы ее взяли! – сообщил опер, внезапно появившись в эфире. – Сопротивлялась и пыталась сброситься, так что, наверное, повезем в больницу, чтобы ей вкололи успокоительное.

– Что было в бутылке?

– Жидкость для розжига. Их для мангалов продают. Похоже, она собиралась себя поджечь, – неуверенно предположил оперативник.

– Не спускайте с нее глаз! Держать под постоянной охраной.

– Ладно. Я пошел, а то ребятам помощь нужна.

– Подождите! – остановил его я.

– Что?

– На мосту были другие машины?

– Нет.

– Может, велосипедисты?

– Никого. Мы бы задержали любого, кто там оказался.

– Ясно. Ладно, идите.

Он отключился, я опустил микрофон. От сердца отлегло, но не до конца, ведь в руках преступника оставался ребенок. Что может сотворить с ним озлобившийся каннибал?

– Похоже, убийца пытался заставить Языкову покончить с собой, – сказал я, глядя на Димитрова и опера. – Теперь ее доставят в больницу. Скорее всего, он постарается достать ее там.

– И не забывай, что у него девчонка, – мрачно проговорил Димитров.

– Забудешь тут! – Я опустился на стул и достал телефон. Набрал Анин номер. – Алло, это Валера. У тебя все нормально?

– Вроде да.

– Сиди дома, я постараюсь подъехать.

– Когда?

– Не знаю. Как получится.

– Что у вас там происходит?! – Голос у девушки был встревоженный, но не испуганный.

– Объясню, но не по телефону. Все, мне пора. – Я отключился, не дожидаясь дальнейших расспросов.

– Куда теперь? – спросил, глядя на меня, Димитров.

– В больницу. Думаю, у вас тут их не много?

– Я уточню, куда доставят Языкову.

Хотелось глотнуть свежего воздуха, и я вышел из фургона на улицу.

Небо было серое, но солнце виднелось сквозь тучи – тусклый фонарь в туманном мареве. Я смотрел на него почти минуту, затем присел на бордюр. Вытер лицо ладонями, пригладил мокрые от пота волосы. Пока мы сидели в машине, я не чувствовал особого напряжения и удивился, что, оказывается, был настолько сконцентрирован на происходящем.