Онлайн книга «Серьга Артемиды»
Аллилуев потряс ключами у него перед носом. – Над головой не могу, не достану. Прости, братан! – И повернулся к Насте. – А у тебя какое второе имя? Настя растерялась и сказала, что у нее нет второго имени. – Я так и знал, – сказал Аллилуев, и это прозвучало почему-то обидно. – Ну, нарекаю тебя красотой. Отныне твое второе имя – наша красота! И потряс у нее над головой своей дурацкой связкой. – Так зачем вам дались Светкины часы? – Мне кажется, – заговорила Настя, которой понравилось, что она «наша красота», – что ее убили из-за этих часов. – Да ну, – отмахнулся Аллилуев. – Чушь. – Почему? – Ну, ее же не на автобусной остановке убили в час ночи на трассе Кондопога–Кандалакша! А у нас в институте никто никого из-за часов убивать не станет. Из-за роли могут, легко. А часы – на фиг они кому нужны!.. Настя с Даней переглянулись. – Хотя они, конечно, приметные были, – продолжал Аллилуев. – И она над ними тряслась очень. Даже на репетициях не снимала, хотя я сто раз говорил – сними и положи! У нас Ростан, а ты в часах! Но она говорила, что они как браслетка или медальон, вполне мог такой медальон быть и у маркизы. – А ты когда в последний раз на ней их видел? Аллилуев присвистнул, придерживая перед Настей тяжелую входную дверь. – Понятия не имею! Ну, в тот день на ней они точно были! Мы даже про это поговорили. Ну, то есть я спросил, который час, а она сказала, что не знает, и я к ней прикопался, чтоб она на свои часы распрекрасные посмотрела. А она не стала смотреть. – Стойте, – вдруг сказал Даня. – Мы забыли Джессику! Настя ойкнула, а Даня бегом побежал обратно к институту. – Пардон муа, чего мы забыли? – Мою подругу Джессику, – стала объяснять Настя. – Она с нами приехала, мы ушли, а она осталась. – Джессика Кеннеди? – заинтересовался неуемный Аллилуев. – В девичестве Онассис?.. А у нее какое второе имя? Настя опять не нашлась, что придумать, и тут они подбежали, Даня и Джессика. – Аллилуев, – представился Аллилуев. – А вы? – Джессика Костикова. – Как мило, – восхитился режиссер. – Ну, ваше второе имя Чухлома. – Мне не нравится, – быстро сказала Настя. – Какое-такое второе имя? – не поняла Джессика. – Мне тоже не нравится, – согласился Даня. – Ну, раз никому не нравится, пусть будет роза, – решил Аллилуев. – Джессика-роза! Ну, пока, маркизы и баронеты. Двину я, пожалуй, мизансцены разводить. За меня-то никто не разведет! – Ты на метро? Или на машине? Мы тебя проводим! – заспешила Настя. – Я на быстроходной машине под названием самокат! Дивная штука. Вон он под деревцем притаранен! – Подожди, – попросила Настя, – не уезжай. Расскажи еще про Дольчикову. – А чего рассказать-то? Красавица неземная. Актриса Актрисовна. Все время в образе, а когда не в образе, то спит. В одном хорошем кино снялась, у большого режиссера. А это уже отлично, не всем так везет. Замужем была год, что ли, или два. Мы все на свадьбе у нее гуляли в Барвихе, а на полуостров Индостан, где они вторую часть свадьбы догуливали, нас уже не приглашали. – Полуостров Индоста-ан? – протянула Джессика завороженно. Она ловила каждое слово Аллилуева и не отводила от него глаз. – Я пошутил, роза моя, – сказал Аллилуев нежно. – Иносказание. Метафора. Она сначала замуж здесь выходила, в Москве, то есть в Барвихе, а потом еще раз где-то на островах, среди теплых юго-восточных морей, пальм, попугаев и макак. – То есть она дважды была замужем? – спросил Даня. – Ты отстал от жизни, историк! Теперь с одного раза жениться не принято. Было несколько свадеб на одну тему. Ну, то есть, по-божески, всего две. Светка страшно хотела шикарную свадьбу, идефикс у нее была эта свадьба! – Почему свадьба – фикс? – спросила Джессика. – Плохая, что ль, была? Скучная, что ль? – Веселая, роза! – засмеялся Аллилуев. – Широкой этой свадьбе было места мало, вот они и поплыли в юго-восточные моря. – На корабле?.. Сколько ж они плыли? Трое суток?.. Настя дернула Джессику за полу толстовки. Ей хотелось, чтобы «роза» заткнулась. – Ну, недолго музыка играла, развелись, конечно. На развод нас не приглашали, без нас справились. Чего еще рассказать-то? Или уже хватит? И он пошел к дереву, где был «притаранен» самокат. «Маркизы и баронеты» потянулись за ним. – А она часто в институт приезжала? – Да откуда я знаю! Я и сам приезжаю как бог на душу положит, только на репетиции, когда спектакли ставлю! – Можно я прокачусь? – спросил Даня и кивнул на самокат. – Я немножко! До угла и обратно! Аллилуев засмеялся. – Валяй! Вот скорость, а это тормоз. Ногой тоже можно притормозить, если разгонисся! Эх, яблочко, да куда котисся, с самоката упадешь, не воротисся!.. Даня осмотрел торчащие в разные стороны самокатные уши – проверяя, где скорость, а где тормоз, – толкнулся, поехал, переднее колесо вильнуло. Даня засмеялся и добавил ходу. Настя смотрела ему вслед. Он катил, полы расстегнутой клетчатой рубахи развевались, весеннее солнце светило, весенний ветерок овевал. Такая красота. – А вы самый настоящий режиссер? – спросила Джессика. – Кино снимаете? – Ну, пока что две короткометражки снял, за одну приз получил, а за вторую по шее. Спектакли ставлю на учебной сцене. Тебе, роза, роли предложить не могу, – перебил Аллилуев Джессику, уже открывшую было рот. – Поучиться нужно малость, а уж потом – роли! – А если у меня талант? – Талант учебе не мешает, а напротив, способствует. А у тебя талант? Джессика пожала плечами как-то так, что всем стало понятно, что у нее талант, да еще какой!.. – Ну, что еще вам рассказать, маркизы?.. – А можно к тебе на спектакль? – спросила Настя. – Или на репетицию? – Можно, – легко разрешил Аллилуев, – чего ж нельзя! Вот в июне дипломы, приходите, проведу. А про Свету лучше у Милки спросите. Они подруги прям неразлейвода! – У какой Милки? – удивилась Настя. – Которую этот ваш ректор туда-сюда гоняет?.. Дольчикова с ней дружила?! – А что тут такого? Ну, дружила, ну и что? – Да эта Мила никто, на посылках бегает, «хлопушка» на съемках! А Дольчикова звезда!.. Аллилуев вытащил из кармана связку ключей, подбросил и поймал. – Так ведь люди друг с другом дружат, – сказал он и снова подбросил, – а не с договорами на работу. Увидел договор – печать, сумма прописью, – и давай дружить! А нет договора, значит, не станем дружить! Так, по-твоему, красота? |