Онлайн книга «Серьга Артемиды»
Марина сосредоточенно смотрела, как вода толстой струей словно упирается в рыхлую землю, закручивается в маленький водоворот. Как сделать водоворот… безопасным? И бывают ли такие водовороты?.. Только что ей было легко и радостно, и она гордилась собой немного – все у нее хорошо, сад ухожен, на душе покой, а заглянула в себя, и нет там никакого покоя, только страх и чувство вины. Бедные девочки, как вам помочь?.. Что сказать вам такого, что разом бы все объяснило, расставило по своим местам? Чтоб вы не мучились, не страдали, чтоб жили просто и радостно? И можно ли так жить?.. – Ну вот, – сказала Марина своему другу барбарису, – сейчас еще одну леечку – и отдыхай. Привыкай. Она зачерпнула в кадушке еще воды. Кадушка – тоже забота. Это была старая верная кадушка, сработанная когда-то бондарем Степанычем, который жил за железной дорогой. Марина отлично помнила, как на «Волге» с серебряным оленем ездили заказывать бочку. Пятилетняя Марина на заднем сиденье рядом с бабушкой, за рулем отцовский шофер, рядом с шофером домработница Акуля. Бочка Марину совершено не интересовала, а интересовал как раз серебряный олень, и она никак не могла взять в толк, почему же его нельзя открутить и поиграть!.. Ну, совсем немножко! Она не потеряет и не испортит! Они просто промчатся с оленем по мосту через ручей, по сонным поселковым улицам, а потом полетают над озером – наверняка это летающий олень! Но нет, почему-то нельзя. Зато едут вместе. Бабушка в шляпке и летних перчатках, Акуля в платочке, Марина в панаме с широкими полями. А шофер в белой фуражке с пуговкой! Отец носил только шляпы, шофер фуражку, а отцовские студенты кепки. Когда они вваливались в прихожую – отец иногда проводил «семинары» на даче, – Марина всегда пряталась за комодом, чтобы не пропустить момент, когда они все утянутся в отцовский кабинет. Когда за последним закрывалась дверь, Марина выбиралась из укрытия, вставала на цыпочки и перекладывала кепки, меняла местами. Потом самое главное было дождаться, когда семинар закончится, спрятаться и смотреть! Они выходили, доспоривая на ходу, отец провожал их, самый громогласный из всех, – если был доволен и семинар прошел хорошо. А если они не оправдывали его надежд, выходили тихо, друг за другом, и отец не провожал. Они разбирали с комода кепки, и пятилетняя Марина никак не могла понять, откуда они знают, где чья, все кепки одинаковые! Но ей ни разу не удалось их надуть. Каждый брал свою. С кепками в руках студенты кланялись маме и бабушке, они всегда выходили провожать, а потом мама восклицала: «Как хочется обедать, давайте скорей!» Студентам обед не подавали, относили в кабинет самовар, гору пирогов на подносе и еще один поднос со стаканами в подстаканниках, они приятно дребезжали, когда их составляли на поднос. Марина при этом всегда торчала на кухне. Покупка кадушек – серьезное дело, Акуля всю зиму напоминала, что старые совсем плохи, одна вовсе рассохлась, две подтекают, а уличная сгнила. И наконец поехали!.. Пятилетняя Марина думала, что они будут ехать долго – ей вообще страшно нравилось ездить на машине, и она все мечтала поехать далеко, – и приедут в другую страну, а там кругом продаются кадушки. В Москве на улице Горького, где жили зиму, никаких кадушек не продавали, и в «Детском мире» не продавали, и в ГУМе, и в кондитерской в Столешниковом переулке! Но приехали очень быстро. «Волга» остановилась возле серого забора, кое-где завалившегося внутрь. Шофер вышел и открыл бабушке дверь. Следом за ней полезла Марина, соображая, что, может быть, здесь ей дадут поиграть с оленем. Ворота, такие же серые, как и ветхий забор, стояли распахнуты настежь, и весь двор, до самой избы был засыпан стружкой и загроможден досками, горбылем, железяками и очень страшными ведрами, мятыми и черными внутри. Марина испугалась ведер, а шофер сказал, что в них греют смолу, когда смолят бочки. Куда страшнее бочек оказался старик. Он сидел на лавочке возле самой избы, ровно положив на колени руки, смотрел прямо перед собой и жевал губами. На нем был ватник и ватные же штаны, на ногах – обрезанные валенки. На приехавших он не обратил внимания. Из избы высыпали дети, Марине показалось, что много, и она на всякий случай спряталась от них за бабушку, потому что это были странные дети. В кондитерской в Столешниковом переулке Марина таких не видала. Самый младший был абсолютно голый, и Марина, задрав голову, посмотрела на бабушку – ведь неприлично же, да?.. Но бабушка на ее взгляд не ответила. Девочка, должно быть, Маринина ровесница, оказалась наголо побрита, череп весь в тонких царапинках. Одета девочка была в коричневое платье и кофту не по размеру, на локтях дырки. Старший мальчик в сатиновых черных трусах и застиранной майчонке держал в руке деревянный некрашеный корабль – игрушку. Следом за детьми на крылечко выскочила женщина, остановилась на секунду, замерла испуганно, а потом стала кланяться. – Степан Степаныч, к тебе пришли! – закричала она изо всех сил. – Слыш, Степ! К тебе!.. И сбежала с крыльца. Бабушка и Акуля посторонились, немного брезгливо. Акуля поправила на голове платок. – Степан Степаныч, люди вот! Бочки приехали заказать!.. Старик поднял на нее глаза, словно медленно просыпаясь, потом так же медленно кивнул, с трудом поднялся и пошел куда-то за дом. – Ступайте, за ним ступайте, – подсказала женщина. – У нас бочки все там, в сараюшке. А ежели на заказ, вы ему скажите. Он слышит плохо, так вы погромче!.. Почему-то все свои пошли, а Марина осталась перед крыльцом с чужими. – Ты кто? – спросил старший мальчик. – Шпионка, что ли? – Я не шпионка, – прошептала Марина, и глаза у нее налились слезами. – Не шпионка, а это чего? – И мальчик ткнул ее в живот. Марина наклонила голову посмотреть, что там, и он ловкими замусоленными пальцами прищемил ей нос, очень больно. – Отстань, Петька, мамка заругает, – сказала девочка равнодушно. – Не заругает, я в Красную армию поступлю и сам всех буду ругать! Носопырка, в попе дырка! – И прищемил еще сильнее. У Марины слезы лились ручьем, но почему-то она не звала на помощь. Мальчик все не отпускал, мотал ее голову из стороны в сторону и смеялся, и тут вдруг она ударила его кулачком в ухо. От неожиданности он отпустил ее нос, Марина толкнула его изо всех сил, и он сел на землю, в пыль. Вид у него был изумленный. – Ты чего дересси?! – грозно спросил он, преодолев изумление. – Да я тебя сейчас!.. – Не тронь меня, – сказала Марина. – Хуже будет. И подобрала палку. – Дура, – сказал мальчик. – Шпионка! Тут из-за дома вышел отцовский шофер, видимо, бабушка или Акуля спохватились, что ребенок остался без присмотра. И – странное дело – Марина не стала ему жаловаться! Она утерла нос, одернула платье, но палку не бросила, мало ли что. |