Онлайн книга «Дом соли и печали»
|
Онор, Мёрси и Верити [5], которых мы называли тремя грациями, были совсем малютками, когда мамы не стало, поэтому они с восторгом восприняли появление в нашей семье новой матери. Морелла раньше работала гувернанткой, поэтому с готовностью занялась воспитанием девочек. Мы с тройняшками – Розалией, Лигейей и Ленор – были рады за папу, а вот Камиллу передергивало каждый раз, когда кто-то принимал Мореллу за одну из двенадцати сестер Фавмант. Мой взгляд упал на большую картину, почти полностью занимавшую одну из стен. Там был изображен разъяренный кракен [6], увлекающий в темную бездну корабль. В Синей гостиной хранилось много морских сокровищ: на полке – семейство морских ежей, в углу на подставке – обросший ракушками якорь, а на всех остальных поверхностях, до которых можно было дотянуться, грации разложили свою коллекцию морских раковин. – Эти службы всегда так проходят? – поинтересовалась Морелла, устраиваясь поудобнее на темно-синих бархатных подушках и расправляя свои юбки. – Такие серьезные и мрачные! Я ошеломленно уставилась на нее: – Вообще-то это были похороны. Морелла убрала за ухо светлую прядь волос и нервно улыбнулась. – Да-да, конечно, я имела в виду… почему обязательно в море? Не понимаю, почему нельзя было просто похоронить ее, как принято на большой земле? Я взглянула на папу. Он просил меня быть милой и объяснять ей наши обычаи. Я попыталась найти в себе хоть каплю сочувствия к мачехе. – Верховный Мореход говорит, что наши острова и людей, живущих здесь, создал морской бог Понт. Он собрал соль океанских волн и смешал ее с хитроумием серой бычьей акулы и красотой лунной медузы. Затем добавил преданность морского конька и любопытство морской свинки. Когда у него получилась фигура с двумя руками, двумя ногами, головой и сердцем, Понт вдохнул в нее часть своей жизненной силы и сотворил Соленых людей. Поэтому, когда мы умираем, нас нельзя хоронить в земле. Попадая в воду, мы возвращаемся домой. Мое объяснение, по-видимому, понравилось Морелле. – Вот! Было бы мило рассказать что-то подобное на похоронах. А то… все о смерти да о смерти. Я выдавила из себя улыбку: – Ну… Это в первый раз так кажется. Потом привыкаешь. Морелла потянулась ко мне и с серьезным видом накрыла ладонью мою руку. – Мне ужасно жаль, что тебе пришлось увидеть так много похорон. Ты слишком юна, чтобы испытывать столько боли и страданий. Дождь усилился, окутав Хаймур серой пеленой. Бушующее море играло огромными булыжниками у подножия утеса, словно маленький мальчик, перебирающий камушки в кармане. Камни с грохотом ударялись о скалы и порой заглушали раскаты грома. – А что будет дальше? Я моргнула и снова прислушалась к словам Мореллы. – Что ты имеешь в виду? Мачеха закусила губу, пытаясь подобрать правильные слова. – Ну, теперь она… снова обратилась в Соль… а мы что? – На этом все. Мы попрощались. После поминок все закончится. Пальцы Мореллы немного подрагивали, выдавая ее беспокойство и досаду. – Разве? По-моему, это не так. Твой отец сказал, что нам придется ходить в черном еще несколько недель. – На самом деле месяцев. Мы носим черное полгода, а затем еще полгода – темно-серые оттенки. – Год?! – ахнула мачеха. – Неужели мне действительно придется носить эту траурную одежду целый год? Люди, стоявшие неподалеку от нашего дивана, обернулись, услышав этот возглас негодования. Морелла для приличия покраснела и печально отвела глаза. – Я хотела сказать… Ортан совсем недавно привез мои свадебные подарки. И там нет ничего черного. Для сегодняшней церемонии она позаимствовала платье у Камиллы, но оно не совсем подошло. Морелла поправила корсет и продолжала: – Дело не только в одежде. А что насчет тебя и Камиллы? Вам нужно выходить в свет, знакомиться с молодыми мужчинами, влюбляться… Я слегка наклонила голову, пытаясь понять, стоит ли воспринимать слова мачехи всерьез. – У меня только что умерла сестра. Как-то не хочется думать о танцах. Очередной раскат грома заставил нас вздрогнуть. Морелла сжала мою ладонь, и я вновь посмотрела ей в глаза. – Прости меня, Аннали. Я сегодня все говорю невпопад. Я имела в виду, что… после стольких трагедий в нашу семью наконец должно прийти счастье. Вы достаточно погоревали. Стоит ли продолжать лелеять в себе эту боль? Мерси, Онор и милая крошка Верити должны играть в куклы в саду, а не принимать соболезнования и вести праздные светские беседы. А Розалия с Лигейей, да и Ленор тоже… Ты только посмотри на них! Тройняшки устроились на маленьком диванчике, на самом деле предназначенном только для двух человек. Девочки всхлипывали, вытирая слезы вуалями; их руки переплетались, и все вместе они напоминали огромного паука. Никто не осмеливался приблизиться к малышкам, так остро переживающим горе. – Мне больно видеть всех в таком состоянии. Я наконец высвободила свою руку из-под ее ладони: – Обычно, когда кто-то умирает, люди чувствуют себя именно так. Нельзя изменить традиции только потому, что они тебе не нравятся. – А может, стоит найти повод для радости? Что-то, что нужно отметить, а не держать в тайне? Хорошие новости всегда приносят радость, не так ли? К нам подошел слуга и предложил вина. Я взяла бокал, а Морелла привычно мотнула головой. Она быстро вошла в роль первой леди Хаймура. – Пожалуй, – процедила я. Послышался еще один раскат грома. – Но я, если честно, не вижу поводов для радости сегодня. – А я вижу! – Морелла наклонилась и заговорщически прошептала: – Новая жизнь. С этими словами она недвусмысленно положила руку на живот. Я сделала большой глоток вина и едва не поперхнулась от удивления. – Ты в положении? Морелла просияла. – Папа знает? – Еще нет. Я собиралась ему сказать, но меня прервали рыбаки – те, что сообщили об Эулалии. – Он будет очень рад. Ты знаешь примерный срок? – Думаю, около трех месяцев. – Морелла провела рукой по волосам. – Ты правда думаешь, что Ортан обрадуется? Я готова на что угодно, лишь бы он снова улыбнулся. Я снова посмотрела на папу, окруженного друзьями. Он был так занят воспоминаниями об Эулалии, что почти не принимал участия в разговоре. Я кивнула: |