Книга Новая история Колобка, или Как я добегалась, страница 56 – Яна Ясная

На его лице тут же нарисовалось такое характерное и обреченное “яа-а-ать!”, что я не утерпела, и сунула нос поглядеть, что же это Мирослава бесстрашного нашего Радомиловича ввергло в такую тоску-печаль.

А ввергла его туда надпись “Пропущено два миллиарда входящих от абонента…”

Абонентов, возжаждавших общения с Миром, было много, но по лидировала среди них Ольга Радомиловна.

Нет, я не буду говорить “А я говорила!” — но я говорила.

Мир скривился, как от зубной боли, но в списке пропущенных выбрал всё же другой контакт.

— Дядя Бронислав, вы звонил?

— Звонил, — хохотнул его собеседник. — Ты, племянничек, уехал и инструкций как быть с твоими детьми, не оставил.

В этом месте Адка вся взметнулась возмущенным сусликом: как это — не оставил? что значит, не оставил?

Да она лично эти инструкции давала-давала, чуть насмерть не заинструктировала, а теперь — инструкций не оставил?

Но гневное негодование наружу прорваться не успело, отчасти потому. что старшего из доступных Азоров Адка слегка побаивалась, отчасти потому, что он продолжил:

— А у меня тут, между прочим, операция “Буря в стакане” и телефону уже раскалились: дамы звонят и требуют ответа, как у тебя, Мирослав, образовалась неучтенка в количестве трех душ детей — у меня, Мирослав, требуют! А также хотят знать, как их всех зовут, что они любят и почему я до сих пор не прислал видеоотчет…

Лицо счастливого отца становилось всё грустнее. Видимо, он всё отчетливее представлял, как все эти женщины будут снимать с него шкуру.

— В общем, я их всех послал, — рубанул Бронислав правду-матку. — К тебе послал — ты запретил мне кому-то рассказывать — ты и разбирайся. Еще отец твой звонил — его тоже к тебе послал…

— Спасибо, дядя, — пробормотал Мир, таким тоном, что даже я отчетливо поняла, что он на самом деле подразумевал под этим “спасибо”.

— Обращайся! — щедро разрешил его родственник, тоже без труда расшифровавший послание.

И уже серьезным тоном спросил:

— Я не мог к тебе дозвониться. У тебя всё нормально?

— Нет, — тоже сразу собрался Мир. — Я тебе поэтому и звоню. Нужна твоя помощь, записывай адрес.

Разговор закруглили быстро, и Мир, вздохнув, коротко извинился:

— Прошу прощения, мне нужно сделать еще один звонок.

— Конечно-конечно! — сказали все, на самом деле Елена Владимировна, потому что представление-то нравилось всем, но под горячую лезть дурных, кроме меня, не нашлось.

А еще меня очень интересовал вопрос, кто останется с драгоценными моими чадами, если дядя Бронислав, известный в узких кругах под оперативным псевдонимом “шельма лысая”(?), едет сюда.

Или он Мирославичей с собой привезет?

Тогда я категорически против — никаких допросов при детях!

Во-первых, это ужасная травма для их нежной психики.

Во-вторых, с них же станется продемонстрировать полученные знания где-нибудь в приличном обществе — в детском саду, например.

А Лорочка нам еще кроватей с водорослями не простила…

Ольга Радомиловна взяла трубку мгновенно, быстрее, чем я успела развить до конца мысль.

— Мир, ты свинья! — свирепо сообщила она вместо традиционного “алло”. — Как ты мог?! Как… Господи, у меня в голове не укладывается! Это не семья, а Кунсткамера! Я думала, у меня хоть один приличный брат имеется! Послал же бог родственничков! — бушевала Ольга. — Ну, что ты молчишь?!

Н мой взгляд, молчал Мирослав оттого, что пытаться вклиниться в этот монолог небезопасно. Но поставленный таким образом вопрос не оставлял ему выбора:

— Оля, так было нужно. Я потом всё объясню, — хладнокровно пообещал он.

Очень разумно, кстати — к моменту наступления этого чудесного “потом” можно будет и объяснение придумать.

— А если ты так хочешь побыть теткой, — продолжил Мир, — То спустись в игровую комнату отеля и подмени Бронислава с детьми. Он мне срочно нужен, не оставлять же их с охраной? Бронислав тебя проинструктирует.

Это он ловко, конечно, придумал. Перенаправить разрушительную энергию родственницы в созидательное русло — а там, глядишь, тройняшки ее так укатают, что ей не до выдвижения претензий будет. А когда она снова соберется выяснять отношения — просто-напросто повторить операцию!

— Таааак… То есть, дети всё это время были у него?! Нет, это какой-то паноптикум просто! — устало заключила Ольга Радомиловна, и взмолилась: — Боженька, пошли мне мне хоть одного нормального родственника! Просто посмотреть!

— Ну, я не боженька, конечно, но я работаю в этом направлении, — невозмутимо отозвался Мирослав.

Ольга Радомиловна буркнула что-то внезапное, и отбила вызов, а Мир задумчиво постучал телефоном по ладони.

— Лен, Ольга просит нас скорее пожениться. Говорит, посмотреть хочет…

Я поперхнулась восхищением:

— Дааа! В той школе, где меня льстить учили, ты преподавал!

Рядом нервно хихикнула Адка, и без перехода требовательно спросила, потыкав пальцем ногу в джинсе:

— Почему она не приходит в себя?

— Потому что я приложил ее от души, — буркнул Мир. — Будет лежать смирная столько, сколько нужно..

— А она не того… не помрёт? — Ада задумчиво сколупнула грязевую брызгу налипшую на штанину. — Это было бы нехорошо…

— Конечно, нехорошо, — перебил её Макс. — В моей квартире-то.

— …без допроса, — невозмутимо закончила свою мысль красна девица.

Моё окружение — самое доброе в мире.

— Она не того, — пообещал Мир. — Ей по всем её энергетическим каналам прилетело, или как там оно у ведьм называется. Сама из бессознательного состояния выйти не сможет.

— И это плавно подводит нас к вопросу: что ты такое?

От вкрадчивого вопроса любимого начальства у меня, если честно, по спине побежали мурашки. А Мирославу — хоть бы хны. Только усмехнулся.

Введение Елистратова в курс дела прошло еще короче, чем со мной, и даже раздеваться Азору не пришлось.

Только услышав слово “альтер” Макс фыркнул:

— А! Ты из этих… Приперлись нелюди заморские на землю русскую!

— Не начинай, а?! — скривился Мир, словно откусил разом половину лимона.

А я не утерпела влезть с вопросом (да в этот раз не очень-то и старалась утрепеть, очень уж опешила):

— Макс, а ты что, сторонник национальной идеи? — потому что вот в чем-в чем, а в шовинизме и расизме и Максим Михайлович Елистратов до сих пор замечен не был.

Вот в других каких грехах — запросто, а в этом — нет.

— Да мне побоку, — абсолютно спокойно и без следа недавнего пафоса признался Макс. — Просто этих, расписных принято так шпынять. Они обижаются.