Книга Луиза Сан-Феличе. Книга 1, страница 52 – Александр Дюма

— А все-таки?

— Я считаю, что он более верный, чем кто-либо другой.

— И у вашего величества имеются доказательства его преданности?

— Их сотня.

— Где он?

— Как где? Он тут где-нибудь, спит в моей лакейской не сняв ни сапог, ни шпор, чтобы отправиться по первому моему слову в любое время дня и ночи.

— Сначала надо написать, а там уж мы его разыщем.

— Легко сказать «написать», преосвященнейший! Где взять чернила, бумагу и перья в такой поздний час?

— В Евангелии сказано: «quaere et invenies».

— Я, ваше преосвященство, латыни не знаю.

— «Ищите, и найдете».

Король направился к письменному столу, один за другим выдвинул все ящики, но ничего нужного не нашел.

— Евангелие заблуждается, — сказал он.

И с безнадежным вздохом снова опустился в кресло.

— Ничего не поделаешь, кардинал. Я терпеть не могу писать.

— Но ваше величество все же решили сегодня ночью взять на себя этот труд.

— Конечно, однако — как видите — у меня ничего нет под рукою, пришлось бы поднять на ноги всех слуг, да и то… Сами понимаете, друг мой, раз король не пишет, ни у кого не найти ни перьев, ни чернил, ни бумаги. Конечно, можно бы попросить у королевы, у нее-то все это есть. Она любительница писать. Но если узнают, что я кому-то писал, подумают — да, впрочем, так оно и есть, — что королевство в опасности. «Король послал письмо… Кому? Зачем?» Такое событие взбудоражит весь дворец.

— Государь! Значит, найти выход должен я.

— А как вы его найдете?

Кардинал поклонился королю, вышел и минуту спустя возвратился с бумагой, чернилами и перьями. Король посмотрел на него с восторгом.

— Где вы добыли все это, кардинал?

— Очень просто. У ваших секретарей.

— Как же так? Несмотря на мое запрещение, у этих мошенников имеются и бумага, и чернила, и перья?

— Но ведь все это им необходимо, чтобы записывать имена тех, кто просит аудиенции у вашего величества.

— Никогда ничего подобного я у них не видел.

— А они прячут это в шкаф. Я нашел шкаф, и вот, пожалуйста, все, что нужно вашему величеству.

— Нечего сказать, мой преосвященнейший, вы человек находчивый. Однако, — продолжал король с жалобным видом, — действительно ли так уж необходимо, чтобы письмо было написано моей собственной рукою?

— Так было бы лучше: письмо будет выглядеть более доверительным.

— В таком случае диктуйте.

— Что вы, государь…

— Диктуйте, говорю вам, а то я и за два часа не напишу и полстранички. Ах, надеюсь, что Сан Никандро проклят не только в нынешней жизни, но и на веки вечные за то, что превратил меня в такого осла.

Кардинал обмакнул остро отточенное перо в чернила и подал его королю.

— Пишите же, государь.

— Диктуйте, кардинал.

— По вашему повелению, государь, — сказал Руффо, кланяясь, и стал диктовать.

«Превосходнейший брат мой, кузен и племянник, свойственник и союзник, считаю долгом незамедлительно поставить Вас в известность о том, что произошло вчера вечером во дворце английского посла. Сэр Уильям Гамильтон устроил прием в честь лорда Нельсона, остановившегося в Неаполе по пути из Абукира, а гражданин Тара, посланник Республики, воспользовался этим обстоятельством, чтобы от имени своего правительства объявить мне войну.

Поэтому, превосходнейший брат мой, кузен и племянник, свойственник и союзник, сообщите мне с тем же нарочным, который доставит Вам это письмо, каковы Ваши намерения в отношении будущей войны, а главное — точное время, когда Вы рассчитываете начать кампанию, ибо я не хочу решительно ничего предпринимать иначе как одновременно и в согласии с Вами.

Ожидаю ответа Вашего Величества, чтобы иметь возможность сообразовать любые свои действия с Вашими указаниями.

Это все, что я хотел довести до Вашего сведения, а потому в заключение ваш добрый брат, кузен и дядя, свойственник и союзник желает Вашему Величеству всяческого благополучия».

— Уф! — вздохнул король.

И, подняв голову, он взглянул на кардинала.

— Вот дело и сделано, государь, и вашему величеству остается только подписать послание.

Король подписал, по обыкновению: «Фердинанд Б.»

— И подумать только — я потратил бы на такое письмо всю ночь. Благодарю вас, дорогой мой кардинал, благодарю.

— Что вы ищете, ваше величество? — осведомился Руффо, заметив, что король в беспокойстве осматривается вокруг.

— Конверт.

— Хорошо, — ответил Руффо, — сейчас мы соорудим его.

— Вот и этому не научил меня Сан Никандро, — не умею я их делать. Правда, забыв научить меня грамоте, он, вероятно, счел бесполезным искусство мастерить конверты.

— Вы позволите мне? — спросил Руффо.

— Еще бы не позволить! — воскликнул король, вставая с кресла. — Садитесь на мое место, дорогой мой кардинал.

Кардинал опустился в королевское кресло и очень проворно, ловко сложил и обрезал бумагу, которая должна была послужить конвертом для королевского письма. Фердинанд с восхищением следил за ним.

— А теперь, — сказал кардинал, — не соблаговолит ли ваше величество сказать мне, где хранится печать?

— Сейчас дам ее, сейчас. Не трудитесь, — сказал король.

Конверт запечатали, король надписал адрес, затем уперся подбородком в руки и задумался.

— Не осмеливаюсь задать королю вопрос, — промолвил с поклоном Руффо.

— Я хочу, чтобы никто не знал, что я написал это письмо и с кем его отправил, — отвечал король, по-прежнему погруженный в свои мысли.

— В таком случае, ваше величество, прикажите убить меня при выходе из дворца, — засмеялся Руффо.

— Вы, дорогой мой кардинал, для меня не кто-нибудь: вы мое второе «я». Руффо поклонился.

— Нет, не благодарите, — это не такой уж лестный комплимент.

— Однако как же быть, государь? Ведь кого-то все-таки придется послать за Феррари.

— Вот об этом я и думаю.

— Знай я, где он, я бы сам за ним отправился, — сказал Руффо.

— Черт побери, да и я отправился бы, если бы знал, — возразил король.

— Вы говорили, что он во дворце.

— Конечно, во дворце, но дворец обширен. Постойте, постойте! Право, я даже еще глупее, чем думал.