Книга Предсказание по таблетке, страница 64 – Елена Янге

«Как ты надоела! Сколько я себя помню, ты всегда мне что-то советуешь, чему-то учишь! Складывается впечатление, что в голове, кроме тебя, нет ничего другого. Прямо деспот! Кажется, что ты задвинула в угол все и вся и считаешь себя главным моим советником. Я устала от тебя! Понимаешь, устала! Если не чувствуешь, что мне хорошо, скажу тебе следующее: «Будь добра, исчезни! Дай насладиться этими минутами!».

Я открыла глаза и увидела перед собой губы Мориса. Посреди нижней губы притаилась маленькая симпатичная ямочка. Казалось, в ней сосредоточилась вся чувственность Парижа. Ямочка излучала любовь и страсть, она обещала наслаждение. Это было именно то, чего мне не хватало всю жизнь. Разве могла я прислушиваться к старой мысли, которая только и делала, что внушала:

«Будь осторожна, осмотрительна! Не доверяй своим чувствам!»

«Почему я не должна доверять чувствам? Что в этом плохого? Мне — тридцать семь, а настоящей любви так и не было. А она ходила где-то рядом, касалась своим шлейфом кого угодно, только не меня. Люди, попавшие в ее плен, наслаждались, страдали, возносились до звезд и падали в бездну. А что делала я? Учила языки, античную мифологию, историю русской литературы; сдавала экзамены, поступала в аспирантуру, учила детей. А дальше? Дальше — пресная жизнь с человеком, напичканным математическими формулами».

— Какие удивительные у тебя глаза! — услышала я глухой голос Мориса. — В каждом из них блестит маленькая искорка. Кажется, будто на утреннем небе мерцают две звезды. Они уже готовы уступить место солнцу, но есть еще несколько мгновений. Звезды с любопытством смотрят на просыпающийся мир и говорят друг другу: «Как интересно и как опасно! Можно было бы спуститься, рассмотреть, что происходит на Земле, но… Как-нибудь в другой раз!» Они как будто боятся чего-то.

— Боятся? Чего же им бояться?

— Наверное, новых впечатлений.

Морис провел пальцами по моим ресницам.

— Вот и реснички им помогают. Они образуют надежную защиту от солнечных лучей, от взглядов, от…

Морис замолчал и поцеловал мои глаза: сначала один, затем другой.

— Ты хотел сказать что-то еще.

Я обхватила его за талию и уткнулась в велюровую футболку. Мне было тепло и сладко. Ворсинки футболки щекотали пылавшее лицо и испускали нежный запах амбры.

— Твои ресницы охраняют вход во внутренний мир, — продолжил Морис. — Они, как стражники — заботятся о том, чтобы никто не видел обитателей этой очаровательной головки.

— Кого ты имеешь в виду?

— Как ты похожа на испуганную птичку! — засмеялся Морис и покрыл мое лицо множеством поцелуев. — Кажется, что у тебя постоянно срабатывает инстинкт самосохранения. Каждое слово осмысливается, каждая фраза анализируется.

— Наверное, это профессиональное.

Я опять уткнулась в футболку. Среди благоухающих ворсинок я себя чувствовала, как на летнем лугу: собственное дыхание казалось ласковым ветерком, а пряный запах парфюма походил на запах цветов.

— В этой головке, украшенной дивными светлыми волосами, прячется множество собственных мыслей, — тихо сказал Морис, наклонившись к моему уху.

Он раздвинул прядь волос и зашептал:

— Эти мысли хотят быть самостоятельными, но управляет ими одна старушка, мудрая и опытная. Она очень осторожна. Главной ее заботой являются мораль и нравственность. Да и как иначе! Молодая женщина так уязвима! Кто, как не сторож, может ее уберечь! А соблазны все ближе и ближе! Они не стоят на месте, они работают! Работают денно и нощно! Вот подготовили площадку, вот — распахали, вот — засеяли семена. Соблазны терпеливо ждут. Один росточек, другой, третий. Теперь уже можно не прятаться за словами, теперь надо действовать: быстро и решительно. Соблазны подхватывают свою жертву и окунают ее в океан страсти.

Я вздрогнула и невольно отстранилась от Мориса.

«Опять! Опять он проник в мою голову! Кто он на самом деле?»

Но Морис с хохотом подхватил меня под мышки и закружил вокруг себя.

— Мы испугались! — закричал он. — Помогите! Нам не знакомо слово «страсть», оно пугает нас! В нем столько дьявольских нюансов! Как страшно, ведь страсть может разрушить безгрешную Душу!

Морис двигался по дорожке и кружил меня, как вихрь. Моя юбка развевалась, волосы лезли в лицо, в голове стучало: «Страсть, страсть, страсть!»

— Ну как? Как теперь?

— Морис! — выдохнула я с нежностью.

— Девочка моя! Маришка!

Он опустил меня, в его глазах был вопрос: «Ты — моя?»

Я откинула голову и посмотрела на небо. Что я хотела увидеть в бледной синеве с серыми слоистыми облаками? Какой ожидала знак? Не знаю. Мое движение было непроизвольным.

Подняв голову, я беззвучно спросила: «Что это? Подарок или…»

И словно услышав мой вопрос, среди серой пелены появился просвет. Из него блеснул луч солнца и тут же исчез.

— Морис! — повторила я.

Его глаза напоминали водоворот: темная спираль неслась от края радужной оболочки и пропадала в зрачке. Зрачок походил на воронку, он затягивал, подчинял и лишал воли. Казалось, что загадочная, магнетическая сила подхватила мою душу и, вынув из тела, понесла ее в бездонный омут.

— Морис! — теперь уже простонала я, и этот стон был ему ответом.

Он почувствовал свою власть, почувствовал, что победил. Ни я, ни он не знали, сколько времени это будет длиться. Да это и не имело значения! Пусть миг, пусть месяц, пусть год. Для меня существовал только он, для него — только я. Он чувствовал себя мужчиной, я — женщиной. Женщиной, растворившейся в мужчине. И пусть я слаба и безвольна, полностью подчинена и опустошена. Такова цена за мгновения счастья.

* * *

С гребня волны я понеслась вниз, сначала ощущая только страх. Страх перед неведомой мощью, скоростью, напором. Бурлящая вода крутила, переворачивала, подбрасывала меня, и, оглохнув от ее рева, я вдруг почувствовала необыкновенную тишину. Страх пропал, я стала малой частью потока. Мощная энергия вдохнула новые силы, заставила почувствовать ее ритм и бесконечность Космоса. Передо мной проносились яркие звезды, меня касался жар пульсаров, свет и блаженство.

Раз за разом я переживала эти ощущения. Не успев отдышаться, я снова оказывалась на гребне волны и опять неслась вниз. За окном гостиницы, в которой мы остановились, по-прежнему шумел Париж, а в нашем номере пульсировало дыхание страсти.

Время от времени я приходила в себя и, всматриваясь в полумрак комнаты, думала:

«Вот оно — счастье! Сколько я буду пребывать в нем? День, неделю, год? Я чувствую непередаваемое единение со всем сущим, и это ощущение не сравнить ни с какими богатствами мира. Разве можно его приобрести за деньги? Разве оно имеет общее с тем, что называется «секс»? Тысячу раз — нет! Это чувство можно охарактеризовать как блаженство, как Божий дар, и достичь его без взаимной любви невозможно».