Онлайн книга «Ведьмин зов »
– А потом?! Она говорит, целлюлозная фабрика на окраине и отеческий надзор Инквизиции… А я не могу – под надзором, у меня с детства сон кошмарный, будто я – в тюрьме! Может, теперь он должен искупить ту свою детскую беспомощность? Сколько ведь раз в мыслях взламывал клетку, уносил рыжего в лес, выпускал… А это ведь не лисенок. Человек… и очень неплохой. Он склонился над ней. Положил руки на плечи: – Не бойся. Она врет. Ее трясло. Сильный стресс. От его прикосновения она дернулась – но почти сразу задышала ровнее. – Скажи словами, что тебя пугает. Назови свой страх. – Он сосредоточился, пытаясь согреть ее и расслабить, окутать своим спокойствием. – Встать на учет… пойти в тюрьму… – Это не одно и то же. В тюрьму тебя никто не отправит. Что еще? – Я боюсь… себя. Того, что внутри меня… сидит. – Ничто не сидит внутри тебя, это все ты, ты сама… Боишься стать действующей ведьмой? Она кивнула. – Это единственное, чего надо бы бояться. Но только, если ты в себе не уверена. А ты ведь уверена, ты хочешь жить по-человечески? – Да… но… а насильно меня могут инициировать? – спросила она шепотом. – Нет. Никогда. Она рассмеялась – нервно и одновременно облегченно: – И Назар… Имя вырвалось, кажется, помимо ее воли; она вдруг перестала дрожать. Замерла, посмотрела Клавдию в глаза: – Назар… меня… не бросит?.. Секунду он колебался, решая, соврать или нет; она вдруг быстро и испуганно зажала ему ладонью рот: – Не отвечайте… И смутилась. Отдернула руку. Отвела глаза. – Ивга, – сказал он, чтобы отвлечь ее от ненужных мыслей. – Расскажи мне – ты откуда? Где ты жила раньше?.. Она долго молчала. Клавдий выпустил ее плечи, отстранился. Она смотрела в пространство: – Селение… Тышка. Ридненской области. * * * …Мальчишек было трое. Девчонок – четыре; пятая стояла на коленях, толстая рыжая коса ее была надежно зажата в оцарапанном мальчишечьем кулаке. – Это родинка. – Дура! Это и есть ведьминский знак! В родинке волоски должны быть, а тута нету!.. – Дай мне посмотреть! Ну дай же!.. – Шакалы, – сквозь слезы сообщила рыжая девчонка. – Свиньи подрезанные, салотрясы, собачьи дерьмовники… Тот мальчишка, что держал косу, оскалился и дернул. Девчонка резко втянула в себя воздух, но не проронила ни звука. Платье на ее спине было расстегнуто от шеи до пояса. И мучители без стыда задирали коротенькую нижнюю рубашку. – Ведьминский знак, если огоньком прижечь, так не больно… – сообщил младший из мальчишек, толстощекий очкарик. – Свиньи собачьи дерьмовые… – Заткнись, ведьма… Вот это знак? – Нет, это синяк… Знак – вот он, возле лопатки… – Ух ты… Чиркнула спичка; девчонка взвизгнула и ударила мучителей ногой… * * * – Вот скоты, – сказал инквизитор. Ивга пыталась успокоить дыхание. Она забыла, забыла, забыла, она не то что рассказывать – вспоминать об этом давно уже разучилась, а теперь картинка встала как живая – она видела разломанный ящик, валявшийся на заднем дворе школы… С одним торчащим гвоздем. Траву, сминаемую их башмаками. Холодную твердую землю под щекой… – Вот скоты, – повторил он отрывисто и глухо. Он ей искренне сочувствовал в этот момент, он видел то же, что она. Ивга бы не поверила, что такое возможно. – Вы знаете, я… Она запнулась. До сих пор ей удавалось избегать прямых обращений; теперь она не знала, как его называть. – Я… теперь понимаю. Ведьмы… Я понимаю, откуда такая… почему все ненавидят. Их… нас. Понимаю, за что… – Нет никаких «вас». Ты – не они. Ты ни в чем не виновата. И пока я рядом, тебя никто не тронет. – С…спасибо… – Что было дальше? * * * У классной наставницы было тонкое, нервное лицо и сильная белая шея в круглом вырезе блузки. – Пойми, Ивга Лис. Никто из нас не хочет видеть в школе этих господ. Из инквизиторской комиссии по несовершеннолетним. Зачем доводить дело до крайностей? Тебе ведь уже прислали приглашение… кажется, два раза? – Я не ведьма. Они все врут. – Тем более ты должна посетить. Мне тоже неприятно выслушивать от директора. А ему, в свою очередь, – от попечителя… – Я не ведьма! Чего вы все от меня хотите?.. – Не дерзи. – Я не держу… не дерзю… Я ни в чем не виновата! – Ну кто тебя винит. Если кто-то заражается, к примеру, заразной болезнью… его берут на учет в диспансере. Никто его не винит. – Я не заразная!.. В пустом классе летала муха. Спиралями, петлями, кругами; билась о стекло, затем снова принималась кружить, а на доске висела схема по анатомии, и муха, сбитая с толку, принималась ползать по нарисованным кишкам нарисованного для наглядности человека… * * * – А потом?.. – Вечером я уехала. К тетке. В Ридну. * * * В полутемном подвальчике было сизо от табачного дыма. Какая-то девчонка плакала, забившись в угол, в руке ее подрагивала картонная папка с безвольно повисшими веревочками; к стенду, обтянутому серой мешковиной, невозможно было протолкнуться из-за множества плотных, упрямых спин, и пахло потом и духами, но сильнее – табаком. – Тебя взяли? – спросил парень с нарождающейся бородой на загорелом скуластом лице. – Ты, рыжая… Тебя приняли? Рыжая девчонка вздрогнула. С некоторых пор она всегда вздрагивала, когда ее окликали. – Не могу… пробиться не могу. – Такая слабенькая? – удивился скуластый. – Хочешь, я для тебя посмотрю? Рыжая кивнула. – Как фамилия? Лис? Внизу, у входа, кто-то бранился. Сверху, прислонившись к ступенькам винтовой лестницы, стоял вальяжный юноша в ослепительно-белой рубашке. Юноша находил острое удовольствие в том, чтобы стоять двумя ступеньками выше прочих и поглядывать на них, абитуриентов, мудро и устало. – Эй, Лис! С тебя бутылка шипучки – пляши!.. Девчонка смотрела удивленно. Кажется, не верила. Где-то наверху, на недостижимой даже для вальяжного юноши высоте, открылись стеклянные двери. И полный мужчина с кожаным плоским портфелем взмахнул, как платочком, белым листком бумаги, и вальяжный юноша поспешно принял бумагу из пухлых рук, вчитался, нахмурил лоб: |