Онлайн книга «Рождественская надежда»
|
«На земном пути очень много печали, – вздыхал пастор Берк на похоронах Шона. – Жизнь коротка. Но, благодарение Господу, после смерти нас ждет другая, вечная жизнь». Я смотрела на уходящих Марка и Эмили. Жизнь коротка, но тем, кто потерял родных и любимых, она кажется бесконечной. – Когда вы с Патрицией поженились, вы жили в замке? – поинтересовалась Эмили. Марк сунул озябшие руки в карманы и задумался. – Ну, если однушку можно назвать замком… Можно? Девочка покачала головой: – У вас было много денег? – Нет. – А почему она тогда за вас вышла? Марк засмеялся: – Хороший вопрос! Эмили уселась на бревно на краю рощи и оперлась подбородком на ладони. Марк опустился рядом. – Я думаю, Патриция красивая, – произнесла она. – Я тоже так думаю. Девочка повернулась к нему. – Она долго будет грустной? Марк посмотрел на девочку, удивляясь ее проницательности. – Да, грусть навсегда поселилась в ее душе. Но у нас остались воспоминания о Шоне. Хорошие воспоминания. Он был с нами целых восемнадцать лет, так что таких воспоминаний море. – А моя мама была со мной пять лет. – За пять лет может накопиться очень много воспоминаний. – Мы иногда катались на роликах по улице. – Эмили на секунду задумалась. – Но у нее плохо получалось. Она часто падала. Лапа обнюхала бревно и, почуяв что-то, потрусила в рощу. Порыв ветра растрепал волосы Эмили, и Марк заправил их девочке за уши. – Они уже познакомились? – Кто? – не понял Марк. – Мама и Шон. – Думаю, да. Марк привлек девочку к себе и погладил ее по голове. Какое-то время они вместе наблюдали, как Лапа обнюхивает дерево. Мимо проскочила белка и проворно взобралась на ветку. Подпрыгнув, собака встала на задние лапы, уперевшись передними в ствол, и залаяла. – Куда меня потом отправят? Марк помолчал. Он и сам не знал, да и ему не хотелось отвечать. – Патриция найдет для тебя очень хорошую приемную семью. – Можно я останусь у вас? Марк с удивлением перевел на нее взгляд. Зачем ей жить у несчастных людей с искалеченной судьбой? – Это не мне решать. Есть закон. – Я буду хорошо себя вести, обещаю. Эмили попыталась заглянуть Марку в глаза, но тот отвернулся, с преувеличенным вниманием глядя на Лапу, мелькающую за деревьями. – Ты очень хорошая, – проговорил он охрипшим голосом, – но закон нужно соблюдать, и… – Я буду соблюдать, – горячо прошептала девочка, обхватывая его за шею. – Буду жить с вами и соблюдать все-все законы! Он обнял ее, и Эмили прижалась к его щеке. – Пожалуйста, разрешите мне остаться. Марк ничего не ответил. Не смог выдавить из себя ни слова. – Пойдем обратно, а то продрогнем до костей, – наконец вымолвил он. Я как раз закончила прибираться на кухне, когда Марк с Эмили вернулись. – Мы продрогнули до костей, – сообщила девочка, стуча зубами. Я помогла ей снять куртку, шапку и перчатки. Коснулась ее ладошек и ахнула: – Да ты же совсем замерзла! – До костей, – подтвердила Эмили. Я сбегала в кладовку и вернулась с одеялом. – Посиди в гостиной у камина, так быстрее согреешься. Эмили устроилась на диване, и я поплотнее укутала ее одеялом. Лапа запрыгнула туда же и легла рядом. Я замахала руками. – Лапа, брысь! От тебя псиной пахнет. Иди в гараж. Давай-давай! Поджав хвост, собака поплелась в кухню. – Можно она посидит здесь? – попросила Эмили. Запрещать было бесполезно. С приездом девочки я оказалась в меньшинстве. Я щелкнула пальцами, и собака с готовностью примчалась обратно. – Лапа, сиди на полу, – велела я. Я приготовила горячий шоколад для Эмили и вернулась в гостиную. Лапа тут же потянулась к чашке. – Нельзя, – строго проговорила я и поцеловала девочку в макушку. – Я пойду наверх, загружу стиральную машину. Скоро вернусь. Проходя мимо комнаты Шона, я увидела через дверную щелку Марка. Ему уже скоро на работу. Я зашла в ванную, захватила белье из корзины и отправилась в комнату Эмили, чтобы забрать в стирку грязную одежду. В постирочной я наткнулась на мужа. Он вешал на сушилку влажную водолазку. – Тут написано: сушить на плечиках. А у меня от мокрого плечики мерзнут! Я улыбнулась. Впервые за все это время он пытался шутить. – Ее удочерят? – Марк, стоя ко мне спиной, возился с водолазкой. – Надеюсь, – вздохнула я. – А она хочет остаться с нами. Странно, его слова ранили меня. Почему Эмили сказала об этом не мне, а Марку? Я покачала головой. Ну, разумеется, она выбрала его. Да, я привезла ее сюда, только вела себя слишком сдержанно. И девочка это почувствовала. Дети очень проницательны. Я делаю для нее все, что положено, но именно с Марком ей легко. Я вздохнула. Все мои старания напрасны: я все равно всегда буду чувствовать себя неуверенно, живя с ребенком. А вот у мужа все по-другому, но надо вернуть его с небес на землю: мы не приемная семья, а значит, Эмили не может остаться с нами. – Ей тут нравится, – продолжил Марк. Хотя мы с мужем стали почти чужими, Эмили рядом с нами чувствовала себя защищенной. Марк не смотрел на меня, продолжая возиться с водолазкой. – Ей нельзя остаться, – тихо проговорила я. – Никто нам не разрешит. Мы помолчали. Как давно в нашем доме правит тишина! – Но, Патриция, мы и раньше нарушали правила. Она может остаться у нас хотя бы до конца праздников. Днем раньше, днем позже – какая разница? Просто, я думаю, она должна отметить Рождество с Хэлом, Гретой и… – Я молча ждала. – И с нами. – Да, Марк, я нарушала правила, но тогда дети оставались у нас на одну ночь, а не на несколько дней. Меня могут уволить. Он оставил водолазку и отвернулся к окну. – Всем нужно когда-то отдыхать, Патриция. Тем более пятилетней девочке, которая осталась без матери. Особенно в Рождество. – Марк, я не могу, ты же знаешь. – Не можешь или не хочешь? Это не одно и то же. После смерти Шона в этом доме не жил ни один ребенок. За несколько лет ты всего пару раз привела сюда детей, чтобы накормить – и не более того. Патриция, почему? |