Книга Очкарик, страница 76 – Катажина Бонда

— Сообщи Аните о небольших изменениях в планах, — обратился он к Романовской.

— Я работаю в одиночку, — заявила Залусская и смерила Домана серьезным взглядом. — Вы не вмешиваетесь.

— Этого я обещать не могу. — Он покачал головой.

— Я буду информировать вас о ходе дела, — заверила она. — И кажется, вы еще кое о чем забыли.

Доман вопросительно посмотрел на нее.

— Извинись! — Джа-Джа толкнул Домана локтем в бок и хитро улыбнулся.

— Вам не обязательно каяться, — бросила Саша. — На вашем месте я бы тоже себя подозревала. Издержки профессии. Но вы должны аннулировать все эти необоснованные обвинения в Гданьском управлении. До тех пор, пока нет ни одного правдоподобного доказательства, вам следует подождать с рапортом. Бороться со сплетнями трудней всего. «Беретту» мне подарил Духновский. Можете спросить его самого.

Доман не ответил.

— И разумеется, я получу ее назад, — уверенно продолжала Саша. Потом указала на фото Лукаса: — Этот человек уже однажды удерживал меня силой. Если вы собираетесь сделать из меня приманку, оружие мне необходимо.

Повисла тишина. Романовская качала головой. Джа-Джа иронично усмехался.

— В противном случае, я не берусь за дело, — добавила профайлер.

— Ну и не надо. — Доман наклонил голову.

Саша отодвинула от себя папку с документами дела и сложила руки на груди.

— Больше я не произнесу ни слова без адвоката и не сдвинусь с этого места даже на полшага. В СИЗО я буду в безопасности.

— Ладно, — капитулировал Доман. — Я немного блефовал. Ваш коллега, тот, что так вас защищает, еще ничего не знает.

Саша криво улыбнулась.

— Сволочь, — прошипела она.

Доман радостно засмеялся, словно услышал комплимент. Романовская отправила Джа-Джу за «береттой» и патронами.

— Моя тетка съехала на ранчо у самой белорусской границы, — обратилась она к Залусской. — Ее квартира пустует. Это на Пилсудского, триста метров отсюда. Блажей передаст вам ключи. Там вы сможете спокойно работать. Здесь мы не очень можем… — Она прервалась.

Саша благодарно посмотрела на нее и постучала по гипсу.

— Мне понадобится водитель.

— К вашим услугам! — Джа-Джа напряг свое мускулистое предплечье.

— Мне нужен шофер. Не цербер.

— Именно, — вмешалась Романовская. — Если кто-то наступает вам на пятки, лучше, чтобы рядом был кто-нибудь из наших.

— Какой у вас рост? — Саша задрала голову и измерила взглядом Домана.

Тот на секунду остолбенел, после чего ответил:

— Метр девяносто девять.

Саша покачала головой.

— Слишком высокий. А ваш сын? — обратилась она к Франковскому. — Не больше, чем метр семьдесят пять?

— Восемь, — добавила мать Блажея. — А в чем дело?

— Я хочу свою машину, — заявила Саша. — Конечно, по окончании экспертизы. Раз уж мне уготована роль приманки, так пусть и тачка соответствует. «Фиат-уно» поместит водителя с жокейским ростом. Баскетболисту придется нелегко. Мне бы не хотелось выслушивать постоянные жалобы. А пока я могу передвигаться на патрульной машине.

Романовская позвала Блажея, стоящего в коридоре со средством для обновления натуральной кожи. Оказалось, что он ездил домой зря, так как Анита Кравчик была уже на полпути в Белосток. Закончив разборки с Залусской, полицейские должны были сообщить ей о результатах.

— Мне потребуется несколько часов, — объявила профайлер. — А если появятся новые обстоятельства, то я не хотела бы узнавать об этом последней. Я также очень заинтересована в том, чтобы не саботировать следствие.

Она взяла свою сумку и попыталась забросить ее на плечо, но у нее не получилось. Блажей живо нагнулся, чтобы собрать рассыпавшееся содержимое. У Саши закружилась голова. Она опустилась на стул, тяжело дыша. Романовская обеспокоенно смотрела на нее.

— Все в порядке?

— Нет. — Саша с трудом встала. — Мне необходимо прилечь.

— Может, научишься чему-нибудь у агентки ЦБР. — Джа-Джа улыбнулся сыну.

— Не думаю, — ответила за молодого Франковского Саша. — Разве что только вляпываться в чужие расследования. И к тому же за спасибо. — Она вручила полицейскому папки с документами и направилась к выходу из участка. — А насчет моего драндулета, — обратилась она к Блажею, — третья передача не работает. Надо дважды выжать сцепление.

— Я буду наблюдать за тобой, — бросил ей на прощание Доман, думая, что увлеченная разговором, она не услышит его реплику.

Саша с улыбкой повернулась.

— Если я захочу.

* * *

Колодец был глубоким и сухим. Ивона наклонилась и бросила в него камешек, прислушиваясь, как долго он будет лететь, пока достигнет дна.

— Ау! — крикнула она.

В ответ донеслось многократное эхо ее голоса, а звука падающего камня так и не последовало.

Вдруг кто-то схватил ее за талию. Она потеряла равновесие и чуть не упала в колодец. Ивона обернулась, и ужас на ее лице тут же сменился радостью. Квак обнял ее и долго целовал.

— Мой самый лучший и любимый Квачок, — засмеялась девушка. Она прижалась к его груди, вдыхая запах костра, пота и кожаного комбинезона.

— Сколько мне еще здесь сидеть?

В ответ он вытащил из-за пазухи примявшиеся полевые цветы. Она радостно запищала.

— Я в таком случае съезжу в магазин, — перебил их женский голос.

Ивона с благодарностью помахала Кинге Косек, симпатичной белоруске, с которой она познакомилась на своем девичнике и с которой они подружились с первого взгляда. С тех пор как Ивона скрывалась здесь, девушки успели обсудить все свои романы, поделиться мечтами, перемыть кости парням, а также ныне здравствующим и покойным членам семьи. Кинга совсем недавно стала белорусской активисткой. Раньше, еще в школе, она яро против этого протестовала. Ее родители стеснялись крестьянского происхождения. Кинга пошла в белорусский лицей только потому, что связывала свое будущее с иностранными языками, а уровень технической базы здесь был гораздо выше, чем в польской школе. Сначала ей пришлось выучить белорусский алфавит, потому что большинство занятий велось на этом языке, и, в отличие от подруг с околиц, как называли жителей деревень под Хайнувкой, в ее доме на мешанке не говорили. На большинстве уроков она не понимала ни слова. Однако уперлась и отнеслась к этому, как к дополнительным знаниям, которые могут пригодиться в дипломатической деятельности. Кинга хотела работать в разведке, для начала хотя бы в бюро. Собирать, анализировать публично доступные данные. Возможно, быть шпионом на Западе, принимать участие в опасных операциях. Но все получилось по-другому. Немецкую филологию она закончила изучать в Минске с красным дипломом, так как не поступила на юридический, о котором мечтала, а выпускников белорусского лицея из Хайнувки принимали в Минске без экзаменов. Это должно было стать временным спасательным кругом, а стало предназначением. Как известно, нет ничего более постоянного, чем временные решения. Дополнительно она окончила курс английской литературы. Этот язык всегда был ее страстью, и она выучила его самостоятельно. Смотрела фильмы в оригинале, слушала Би-би-си, читала британские романы. Говорила легко и без акцента, чем очень гордилась.