Онлайн книга «Страж водопоя»
|
– Ааду Хинт, – прочитала она. – Однако… – Так книжка называется? – Так автор называется. А книжка… Светка открыла книгу. – Оптимистичненько называется, – Светка щёлкнула по обложке пальцем. – Первая повесть «Проказа», вторая «Лепрозорий Ватку». Вот и верь после этого в совпадения. – «Лепрозорий Ватку»? – переспросил я. – Оригинальное название. – Угу. Они тут, видимо, библиотерапией баловались… Светка бухнулась в койку, закинула ноги на спинку. – Почитаю, пожалуй, с утра, с утра художественное слово особенно полезно. Бодрит кровь не хуже кофе. – Ну почитай. А я отправился умываться. Умывался, драил зубы электрощёткой на высоких оборотах и глядел в зеркало, которое и в туалете было почти от пола до потолка. Под засохшей липой, черневшей прямо напротив окна, зеленел раскладной стульчик. Вчера вечером этого стульчика не было. Наблюдают. Ладно. Пусть. – Ну, как прокажённые? – спросил я, вернувшись в палату. Светка лежала и читала, быстро перелистывая страницы. Скорочтение, однако. А я вот не люблю скорочтение, половина мимо мозга проскакивает. – Ничего, – кивнула Светка. – Поучительно. Страдают и думают. – О чём? – В основном о том, что пожрать. У них там не только проказа, но и голод. Лифляндия, однако, солёными миногами питались. – Печально. – Угу. А главный герой пытается понять, почему проказа грызёт одних людей и минует других, хотя есть нечего и тем, и другим, и главному герою. – И почему же? – Потому что люди разные. Одни как бы готовы принять гниль, а другие нет, другие сопротивляются. Причём это всё на подсознательном уровне. – Чушь, – возразил я. – Проказа – это обычные микробы, любой может заболеть, никто не застрахован. Лечится антибиотиками. – Любой может, но болеют не все. Значит, не просто микробы. Вон Че Гевара проехался по всем лепрозориям Латинской Америки – и не заболел. Не пристало. Я промолчал. Че Гевара – мощный аргумент, кто с ним может соперничать? – Раньше считали, что лепра – это дыхание василиска, – сказала Светка. – Что, если в каком-то городе люди много болеют, то где-то в окрестных топях обязательно лежит василиск. И своим зловонным дыханием отравляет и заражает население. – И что с ним делать? – поинтересовался я. – С таким василиском? – Обычно искали рыцаря-добровольца. Он ехал в топи и протыкал змея позолоченным копьём. Конечно, после этого рыцарь помирал от отвращения, а его образ чеканили на копейках. Если добровольного рыцаря не находилось, в болото отправлялись поселяне и заливали болото кипящим асфальтом. А сейчас каждый дурак о микробах начинает рассуждать… Это она про меня. Но я не обижаюсь. – Забавный выбор книг для больницы, – отметил я. – Больным полезно читать про прокажённых… – Я же говорю – библиотерапия, – теперь перебила уже Светка. – Вряд ли. Знавал я библиотерапевтов, люди серьёзные, научная основа, всё такое, если у тебя туберкулез, читай про Незнайку, а если аппендицит, то строго про «Дети подземелья». – А может, тут вообще лепрозорий был, – предположила Светка. – Да не, брось. Тут техникум пеньковый был. Но как-то неприятно стало. – А что? Вполне может, – Светка стала развивать свои глупости. – Запросто. Здание стоит отдельно. Раньше было занято под больницу, сейчас больных нет. Есть забор, правда, завалившийся… Кстати! В Светкиных глазах промелькнула бешеная догадка. – Кстати, ты заметил, что кирпичный забор завалился во внешнюю сторону? – Заметил. И что это значит? – Они вырвались! – Кто «они»? – на всякий случай спросил я, хотя уже и так знал. – Прокажённые. Их собирали сюда с соседних областей и лечили. Или эксперименты проводили. А прокажённые подняли восстание, разломали забор и спустились в город… Светка любит посочинять, чего уж. – Были вызваны части мотопехоты, и бунт прокажённых жестоко подавили! Светка творчески сжала кулаки, а я подумал, что, случись бунт прокажённых на деле, она наверняка его бы и возглавила. – Всех безымянно похоронили в лесу. А больница стала пользоваться дурной славой, никто не хотел больше здесь лечиться. Как? – Всё проще, – сказал я. – Всё гораздо проще. Больница была. Потом урезали финансирование, врачи уехали, больницу перевели в Знобищево. Вот и все дела. И нет тут никого по ночам… Хотя кто-то под окном сидит на стульчике. – Пойдём лучше завтракать, – сказал я. – Чтение, конечно, похвальное занятие… особенно про эстонских прокажённых. Но можно и погулять. – Да мы вчера тут уже всё обошли, я уж лучше про прокажённых… Светка зевнула. – Пойдём хотя бы позавтракаем. – А что сегодня? – Кажется, оладьи, – соврал я. – С кленовым сиропом. Про сироп тоже соврал, Светка обожает кленовый сироп. Светка оставила книгу про проказу на койке, и мы вышли в коридор. И почти сразу увидели. На подоконнике напротив нашей двери сидел мишка. Небольшой плюшевый мишка, с красной ленточкой на шее, с милой глупой мордашкой. – Смотри! Какой мимимишка! Я мишек не люблю, по мне, так это пылесборник и источник разных аллергенов, и дурацких грибков, и плесени, и место на полке занимает; Светка – наоборот. Она тут же подбежала к мишке, схватила его и принялась подбрасывать и глупо качать на руках. – У меня был точно такой же, помнишь? – Нет, – ответил я. – Не помню. Конечно же, я помнил. Рождество, четыре года назад. Мне подарили приставку, Светке набор юной принцессы и игрушечную стиральную машину. Но это были только основные подарки, большие, а ещё у нас полагалось делать подарки маленькие, но интересные. Отец тогда подарил мне маленький зелёный ножичек-складенчик, очень удобную штуку. А Светке мама подарила мишку. С глупой мордочкой, с алой ленточкой. Потом нам дали на передержку Асириса, и в первый же день он растрепал мишку на сорок кусков кокосовой ваты. Светка, помню, была расстроена. А у меня ножичек до сих пор, и не один, а штук двадцать уже. Не то чтобы коллекция, но нравится собирать. Но не с собой. В машине, в чемодане. Ножичек не повредил бы. – Не помню, – снова сказал я. – Не вредничай, Марсик, – Светка схватила мишку. – В этом городе всё-таки милые люди живут, все мне дарят мишек. – Да я не вредничаю, просто… Раньше я с такой добротой никогда не сталкивался ни в каких городах. |