Онлайн книга «Холодные звезды (сборник)»
|
– Кэлос… – прошептал я. – Кэлос, друг мой… Он еще жил. И смотрел на меня. Не обвиняя, не прося о сострадании – прощаясь. – Куда ни кинь… – прошептал Кэлос. – Слушай меня! – Слышу… Я взял его за руку – рука была нестерпимо тяжелой. Сколько же он весит? Сколько в нем плоти, а сколько – железа? – Ты человек… – Был… – Ты человек, Кэлос. – Я даже боли не чувствую, Петр. Я ее… отключил. Какой я человек… – Кэлос! Да слушай ты меня, сволочь! Жизнь уходила из него с каждой каплей крови, с каждой отказавшей железкой. Да что он вбил себе в голову, дурак! Тот ли из нас человек, кто с рождения оставался в своем теле? Или тот, кто пытался быть человеком? – Кэлос, тебя ждут. Ты помнишь это? Если ты не вернешься домой… твоя жена уйдет следом. – Она готова к этому… – Не решай за других! Никогда не решай за других! – Ничто меня не держит, Петр. Слова звучали все тише и тише. Он уходил – а я не знал, что сказать, как передать ему то, во что я верил, что было спасением, единственным и неизменным, вечным якорем наших миров… – Тебя ждут, Кэлос. Твоя жена тебя ждет. Если ты сможешь удержаться, то сможет и она. – Надо ли? – Ты не смеешь! – крикнул я. – Слушай же меня! Я не знаю, что тебе дорого, что нет, только запомни одно: Врата – это нить, и пока ее кто-то держит, пока тебя ждут… Он улыбнулся – и улыбка на изорванном лице была насмешкой. – Тебя ждут, Кэлос. Поверь! – Не решай за других… никогда… Я поднялся. Посмотрел на Машу. – Я ничего не могла поделать, – прошептала она. – Петр, я стреляла… у того гада был силовой щит… Гада? Да нет же, конечно. Они защищали свой мир. Тот кусочек счастья, что несли для него. Мы оказались сильнее. Мы победили. И небеса не разверзлись, земля не разошлась под ногами. Дарованное Зерно – не сказочный амулет, что нельзя отнять. Можно, и еще как. Каждый приходит в Тень по-своему. Я подошел к неподвижному синекожему существу. Стал разжимать ладонь, выковыривая из скрюченных пальцев сгусток холодного огня. Тело дернулось. В огромных глазах вновь блеснул разум. – Живой! – крикнула Маша. – Добей его, Петр! Синекожий не сопротивлялся. Лежал, тихо поскуливая. Наверное, так звучит их плач. Лишь тонкие пальцы хрустели, все крепче сжимаясь на Зерне. – Да что у вас за беда, зачем вам-то! – закричал я. Существо стонало, вжимаясь в скалу. Свет Зерна был почти не виден, скрытый ладонью. – Добей! – повторила Маша. – Ты сможешь? – огрызнулся я. Она промолчала. – Надо… – вдруг прошептало существо. – Надо. Очень. Очень. Надо. Очень… Рваная речь существа была не огрехом перевода, мы сейчас понимали друг друга безошибочно. Сам строй мысли… сама их природа… они слишком далеки от нас… – Плохо… Очень. Очень. Плохо. Плохо. Смерть. Наступает. Смерть. Наступает… То ли я не могу понять их эмоции, то ли они не передаются этим пластинчатым ртом, и только слова остались на долю чужака, бессмысленные и жалкие, никогда ему меня не переспорить, как я не переспорил Кэлоса, и Кэлос ушел навсегда, киборг перестал играть в человека, а мир синекожих прекратит жить… да, я верю, у них и впрямь беда, может быть, похлеще нашей, только что мне за дело до их беды, я же должен спасти свою Землю… А те, кто придет потом, вольны благословлять меня или проклинать, замаливать грехи или насмешливо улыбаться вслед исчезнувшей расе… Интересно, от чего зависит, будут они каяться или улыбаться? Как бы посмотреть туда, вперед, в мир, что будет солнечным и ясным, как увидеть выражение их лиц? Как решить? – Дай, – сказал я. – Дай. Надо. Надо. Надо. Ладонь разжалась. Я взял крошечный шарик. Нет, он оказался не холодным, теплым… чуть теплым. И все же – не холодным. Комок мягкого огня. Зародыш Врат. Маша вздохнула у меня за спиной. Протянула руку – и отдернула. Прошептала: – Да будь они все прокляты… Петр, давай, уходим… Я не шевелился. Маша отошла к Кэлосу, нагнулась, поднимая тело. Краем глаза я видел, как она тащила его к флаеру. Как ты сказал, Кэлос? Каждый приходит в Тень по-своему? Кто мольбой, кто трудом, кто грабежом? Не надо волноваться? Я посмотрел – туда, куда не заглянуть, в далекое далеко. Потомки улыбались. – Будь оно все проклято, – согласился я с Машей. Протянул Зерно синекожему. Фасеточные глаза замерцали, поплыли, отражая свет Зерна. – Даешь? Возвращаешь? – Возвращаю. Даю, – признал я. И бросил Зерно в подставленную ладонь, в жадно сжавшиеся пальцы, мигом укрывшие то, что было нужно нам обоим. Вот только свет не пропал. В моей ладони, будто приклеившись к коже, мерцала еще одна огненная горошина. Синекожий проворно разжал ладонь, будто убеждаясь, что не стал жертвой ловкости рук. – Одно? И другое? Два? Зерна? – Два, – согласился я. Мигом вернулся страх. Передо мной был не скулящий, поверженный, недобитый враг, а соперник. Теперь и я чувствовал в руке тепло. Уже не чужое – свое. И знал, что не хочу его отдавать. Никому. На корточках, не вставая, я пятился от синекожего. Тот приподнялся, свободной рукой достал что-то из портупеи. Дьявол! Но он не стрелял. Я дополз до флаера. Приподнялся, цепляясь за обрез кабины. Мы замерли – словно два испуганных зверя, урвавшие по своему клочку добычи, но безумно боящиеся, что сопернику захочется иметь все. Какие, к черту, разумные представители великих цивилизаций! Два шакала, дерущихся за объедки антилопы, пока лев спит… Если местные боги не спали, то они, наверное, устали хохотать, глядя на нас. Одним рывком я заскочил в кабину, нырнул в спасительную мягкость тьмы. Увидел сквозь прозрачный корпус, как синекожий сиганул вверх по тропинке под прикрытие скалы. – Ты отдал ему Зерно? – закричала Маша. Я разжал ладонь, и она замолчала. Сказала уже не так уверенно: – Но я видела… – Мы получили свое, Маша. Свое. Она посмотрела на Кэлоса – на мертвое тело, застывшее между нами. – Значит, он… зря? – Ничего не бывает зря. |