Онлайн книга «Скромница для злодея»
|
Его сердце остановилось, а затем загрохотало, как гром. – Фелисити. – Хватит повторять мое имя, – произнесла она голосом холодным и гневным. – Ты не имеешь права называть меня по имени. И это тоже правда. – «Фелисити Фэрклот», шептал ты, приходя в мою спальню всеми теми ночами и давал обещания, которые не смог бы выполнить ни один человек на свете. Насмехался над моим якобы сказочным именем, говорил, что можешь подарить мне сказку. Обещал ее мне. Зная, что я всю жизнь только этого и хотела. – Я врал, – сказал он. Она жестко и безрадостно рассмеялась. – Я уже догадалась. Ты решил, что сможешь заманить меня в свою игру обещаниями того, что меня снова будут любить. Снова примут. Что я снова стану частью того мира. И я вошла в нее. Слепо. С радостью. Потому что поверила тебе. Ненавистные слова. Подтверждение ее желания вернуться в свою башню и снова играть в принцессу. – А потом ты сделал все еще хуже. Показал мне огромный мир, стать частью которого я захотела больше всего на свете. Показал мне жизнь, какой стоит жить. И подарил мне мужчину, достойного… Она замолчала, но он все равно услышал конец этого предложения: «Мужчину, достойного любви». Он услышал слова, которых она никогда ему не скажет. Потому что теперь она знает правду. Фелисити тряхнула головой и снова уставилась в окно. – Мне бы хотелось, чтобы ты никогда не знал моего имени. Чтобы оно осталось тайной. Как твое. – Мое больше не тайна, – возразил он. – Я его тебе назвал. – Да. Назвал. Девон Калм. Названный так в прошлом. – И это правда. Она кивнула. – Он сказал, ты собирался соблазнить меня, вытащив из-под него. Использовать меня, чтобы преподать ему урок. Дьявол кивнул. – Собирался. Она опять безрадостно рассмеялась. – Вот что я тебе скажу – ты единственный человек из всех, кого мне довелось узнать, чья правда является сплошной ложью. Ты не назвал мне своего имени, потому что не хотел, чтобы я его узнала. – Это, конечно, неправда, но он не стал ничего говорить. – Не назвал его только по одной причине, чтобы иметь возможность искушать меня дальше. Превратить меня в свою пешку. Ты понимал, что честный рассказ меня сломает. Знал, что твое прошлое привяжет меня к тебе. И зная все это, продолжал обманывать меня, одновременно планируя мою погибель. Она замолчала. В ее взгляде гнев сменялся сожалением и наоборот. С гневом Дьявол мог справиться – он всегда умел справляться с гневом. Но сожаление… думать о том, что она сожалеет о нем, все равно что получить удар ножом в живот. – Одновременно заставляя меня полюбить тебя. Это едва не сокрушило его. – Наше соглашение, заключенное несколько ночей назад. Ты должен был дать мне герцога, а я оказать тебе любезность. Какой долг ты собирался с меня стрясти? – Фелисити… – Какой? – Ее ярость была подобна удару. – Одну ночь. – Господи, он чувствует себя последним монстром! – Твое бесчестье. Удар сердца. Затем она тихо сказала, скорее себе, чем ему: – Никаких наследников. Девушка безрадостно рассмеялась. – Даже не знаю, что хуже, – произнесла она, и он услышал печаль в ее голосе. – То, что ты собирался обесчестить меня забавы ради… – Это не забава. – Любая месть забава. Но это не важно. В конечном итоге ничего не меняется, зато все совершенные ошибки удваиваются. – Она помолчала. – А невинные люди страдают. Я страдаю. – Чувство вины ударило его с огромной силой, а она перевела на него взгляд своих прекрасных карих глаз и добавила: – Мне делали больно тысячу раз, но ни один из них ничего не значит по сравнению… по сравнению с тобой. И правда, Дьявол. Он потер рукой грудь там, где угнездилась боль, та, от которой он больше не надеялся избавиться. – Фелисити, прошу тебя… Она не колебалась ни секунды. – Но что еще хуже, чем твой дурацкий план, это то, что я подарила бы тебе тысячу таких ночей. Тебе только стоило попросить. – Она отвернулась. – Какой же дурой я была, думая, что смогу противостоять дьяволу! – Фелисити… – Нет. – Она покачала головой. – Ты делал из меня дуру достаточно долго. Ты со своими сладкими речами. «Ты так важна, Фелисити»… Господи, это правда. – «Ты прекрасна, Фелисити»… «Ты настолько выше меня, что я едва могу тебя разглядеть, Фелисити»… Какая невероятная чушь! Да только это не чушь. Господи, он не хотел, чтобы она так думала. – А потом… «Нет, Фелисити, мы не можем. Я не хочу тебя губить»… – Она помолчала. – Это, конечно, лучше всего. До чего изысканно, учитывая, что в этом и состоял план. Погубить мою помолвку. Мое будущее. Меня. «Нет. Не на той крыше. К тому времени… все, чего я хотел – защитить тебя». К тому времени все, чего он хотел – любить ее. Она повернулась и посмотрела на него. Глаза ее блестели от гнева, разочарования и непролитых слез. – Знаешь, а ведь я по-настоящему начала в это верить. Начала верить, что я больше, чем все это. Начала верить, что из Конченой Фелисити может получиться Бесстрашная Фелисити. Что Фелисити из Мейфэра может заново родиться на крышах Ковент-Гардена. В твоих объятиях. Каждое слово было ударом, как ножи Уита, брошенные ему в грудь один за другим. Ему хотелось упасть на колени и рассказать ей всю правду. Да только она давала ему шанс подарить ей жизнь, какую она заслуживает. Все, что нужно сделать – смириться с ее потерей. Все, что нужно сделать – сделать выбор не в свою пользу, а в ее. Ее глаза сделались печальными, и он заставил себя не отводить взгляд. Не тянуться к ней. Не шевелиться. – Я сама привела твой план в исполнение, верно? Приняла за тебя решение. Выбрала бесчестье, думая, что это принесет мне счастье. – Она презрительно фыркнула. – Думала, смогу убедить тебя, что мы будем счастливы. Что я не хочу ничего из того, если могу получить это. Как ты, должно быть, смеялся. Как ликовал. Нет. Господи, нет! В той ночи на крыше не было и намека на месть. Ничего, касающегося его брата. Все было только о ней, и о нем, и о том, что она все, чего он когда-либо хотел. Навсегда. Это не она заново родилась на той крыше, а он. Но если он скажет ей это, она останется. А он не может позволить ей остаться. Не здесь. Не когда он может подарить ей весь мир. Печаль сменилась гневом. Хорошо. Гнев – это прекрасно. Гнев он сможет перенаправить. Она это переживет. Поэтому будем раздувать гнев. – Сказать тебе что-нибудь правдивое? |