Онлайн книга «За свои слова ответишь»
Недовольно взглянул на часы. Было еще сравнительно рано. Борис подошел и оперся локтями о подоконник, почти наполовину высунувшись из окна. Две дворничихи сгребали опавшие листья в большие золотистые ворохи. Смотреть на этот процесс было приятно, он отвлекал от навязчивых мыслей. Затем одна из дворничих взялась поджигать листья. Смяла газету, долго возилась со спичками. Наконец газета загорелась; и женщина принялась подсовывать ее под ворох влажных листьев, пряча в середину. Листва задымилась, дым медленно пополз вверх, и вскоре Борис Рублев ощутил его терпкий, щекочущий ноздри запах. Так всегда пахнет листва осенью. Что-то странное и волнующее есть в этом запахе. Осень Борис любил, она ему нравилась всегда. А вот к весне относился с легким презрением. Ему не ложилось на душу кипение крови в организме, не по душе была весенняя суета и напряженность. «Закурить бы сейчас», – мелькнула шальная мысль, но Борис раздавил ее в своем сознании, как давят назойливого комара – абсолютно безжалостно. Дворничиха продолжала меланхолично сгребать опадающую листву. В квартире сделалось совсем уж тихо, и настроение у Комбата было ни к черту. «Какой-то я издерганный, словно от меня несуществующая жена ушла и даже не объяснила почему.» Вдруг эту гнетущую тишину нарушил звонок – не дверной, а телефонный. Борис даже встрепенулся, «Интересно, кто это может звонить в такую рань?» Он взял трубку, уже по звонку догадываясь, что это междугородный. – Алло, слушаю! – Здравия желаю, – услышал он в трубке знакомый и родной голос. – Бурлак, ты, мать твою? – Я, Борис Иванович, а то кто же! – Ну где ты, что ты? – тут же обрадовался Борис Рублев. – Как это где – у себя в Сибири. – Черт бы тебя подрал, Гриша, забрался невесть куда. Видимся раз в год, да и то не всегда. – Ага, Борис Иванович, – услышал он в трубку голос Гриши. – Ну как ты там? – Да я нормально, дела засосали, ни вздохнуть, ни выдохнуть. – Плюнь на дела, Гриша, друзья дороже. – Это точно, Борис Иванович. Вот я о тебе вспомнил и звоню. – Спасибо. Случилось что или так? – Случилось, Борис Иванович. Надо будет сделать вот что… Правда, я не надеялся тебя застать дома– пространно принялся объяснять Бурлаков. Комбат оживился до невероятности, он вместе с трубкой направился в кухню, где на пепельнице лежали сигареты, и рука уже сама чисто механически потянулась к пачке, но тут же мужчина отдернул пальцы от пачки, словно бы она была раскалена докрасна и могла обжечь. И зло выругался, забыв; что прижимает трубку к уху. – Ты на кого это, Борис Иванович? – услышал он голос Гриши. – Да не на тебя, на себя. – За что это ты так, Комбат, себя не любишь? Вроде мужик выдержанный, а материшься, как на плацу. – Ай, Гриша, – вздохнул Рублев, – курить бросил, вот и мучусь. – Так не мучься, Борис Иванович, закури. – Не могу. – Почему не можешь? Силу воли испытываешь, что ли? Так она у тебя и так железная, все знают. – Да нет, Гриша, все-то знают, а я сам себе доказать должен. – Вот что, Борис Иванович, я бы с тобой подольше поговорил, да времени нет, партнеры ждут. – Вот видишь, Гриша, как для партнеров, так у тебя времени хоть отбавляй, а на однополчанина, так сказать, для боевого командира, и пяти минут нет. – Пять минут есть как раз. – Тогда рассказывай, как там у вас в Сибири. Только не говори, что холодно, это я и без тебя знаю. – У нас хорошо, приезжай, поохотимся. – Я с тобой, Гриша, уже наохотился. Как приеду к тебе, так вечно в какую-нибудь историю втюкаемся. – Нет, сейчас без историй. Возьми Андрюху, и Приезжайте, я вас встречу, как всегда. – Знаю я, как всегда у тебя получается… – А звоню я вот чего, Борис Иванович. Звонил Андрюхе, его не застал ни на работе, ни в тире, ни дома, – нигде его нет. – По бабам, наверное, пошел, – улыбнулся Комбат. – Он же холостой пока. – Может, и так, а может, и еще где пробавляется. Встреть поезд. – Какой поезд, Гриша? – Из Сибири, какой еще. В шестом вагоне у проводницы для тебя и Андрюхи посылка. – Большая? – спросил Комбат. – Надеюсь, ты одной рукой поднимешь, мужик-то ты здоровый. – Опять дары леса? – Ага, – засмеялся в трубку Бурлаков. – Мяса кусочек… – Знаю я твой кусочек, пуда на два? – Ну не на два, а на пуд. Орешки кедровые, рыба сухая, мед, грибы. – Гриша, ты с ума сошел, я же это все не съем! – Поделись с ребятами, – настоятельно сказал Бурлаков, – у меня этого добра хватает. – Да ладно тебе – хватает! Сам бы лучше приехал, хоть с пустыми руками. – Кстати, Борис Иванович, там, в валенках, найдешь бутылку, настоянную на травах, по старинным сибирским рецептам. – Да что б ты сдох, валенки в Москве даже последний бомж не наденет, – расхохотался в трубку Комбат, – я и пить бросил! – Вот уж в это я не верю. Во все что угодно могу поверить, а в это – никогда, хоть ты меня распни! – Приеду – распну. – Ты бы не обещал, а взял да приехал. Если денег нет – пришлю. – Есть у меня деньги, Гриша. – А чем занимаешься, Борис Иванович? – Ничем, собственно говоря. Оттого и тоскливо. – А Андрюха чем занимается? Наши-то у тебя появляются? – Появляются иногда. Андрюха, как и раньше, – тир, бабы, дела какие-то. В общем, его не поймешь. – Ты небось, Комбат, только что с пробежки? – Ага, с пробежки. А как ты угадал? – На часы посмотрел и угадал, это несложно. Борис Иванович услышал голоса и понял, что его друга Бурлакова кто-то настоятельно требует к другому телефонному аппарату. – Ну так что, все? – Все, вагон запомни – шестой. – Шестой или седьмой? – Шестой, шестой, там девушка такая симпатичная, проводница, блондинка длинноногая с большой грудью. Я сказал, что встретят посылку двое очень хороших мужчин. – Ладно тебе, Гриша, успехов. Звони. |