Онлайн книга «Пирамида»
|
Она напела несколько так-тов, расхохоталась. – Я спрашиваю, как это на сей раз называется? – "Червонный король". Местами упоительная музыка. Ты оценишь. – Я не пойду. Не волнуйся. – Ну, мы это еще обсудим, – сказала мама. – Знаешь, детка, у нас ведь сейчас профессиональный режиссер. Ты, наверное, слышал про него в Оксфорде. Мистер де Трейси. Мистер Ивлин де Трейси. Я уверена, ты про него слышал. – Ни сном ни духом. – Он очарователен. Сразу преодолел все сложности. Подумай – профессиональный... – Сложности? – Ну, с приемной мэра. Мистер де Трейси взял и сказал: «Ребятки, нам просто придется изменить маршрут. Вот и все». Папочка, ты ситечко забыл! – Так что там с этой приемной? – Ты не поверишь. Он заявил: «Нет». И с тех пор она стоит запертая. – Но не можете же вы... – Мистер де Трейси повесил циклораму на полметра дальше и устроил так, чтоб труппа ходила там. – Но почему же?.. – Вот-вот, ты спрашиваешь. Естественно. Папочка, я надеюсь, ты поставил чайник? Понимаешь, Оливер. Это из-за дочки. Ее просто оставили с носом. – Не может быть! – Представь! – Нет! – А я тебе говорю, Оливер. Так что ты понимаешь. Я понял. Без дочери мэра миссис Андерхилл труппа была непредставима. Много лет назад она сезон продержалась на профессиональной сцене, и у нее был поставлен голос. С тех пор она сделалась нашей бессменной инженю, что многое упрощало. Я видывал ее в персидских шальварах, японском кимоно, елизаветинских фижмах. Голос ее был создан для «Друри-лейн» [12] , а нашу бедную ратушу сотрясал как обувную коробку. Выйдя как-то из лесу, спускаясь к Стилборну и услышав ее верхнее до, я даже погрешил на пациента из соседней больницы. Если комитет отверг услуги миссис Андерхилл – логично, что престарелый родитель запретил SOSy пользоваться приемной и, естественно, тянул с этим извещением, пока оно не сделалось роковым. – И как же вы?.. – С черного хода, конечно. Мне говорили – жуткая теснота. На арьерсцену слева, – сказала мама, гордо смакуя терминологию. – Только так. Каждый, кто зайдет справа, задевает циклораму. Даже видно иногда, как она колышется. – Какое «иногда», – сказал папа. – Младший Джонсон сегодня чуть ее локтем не проткнул. – Но как же... То есть? Мама поняла. – Ну, ей уже под шестьдесят, детка, а все на свете имеет конец, правда? Пришлось уступить место кой-кому помоложе. – И какую же она теперь играет роль? Ведьмы? – Уж не думаешь ли ты, что Элси Андерхилл станет играть кого-то, кроме героини? Мой дорогой Оливер! Она просто хлопнула дверью! Да, скажу тебе, это было нечто! Некоторые считают, что Клеймор был не совсем тактичен... – Клеймор? Так он еще в героях? Норман Клеймор, владелец и издатель «Стилборнского вестника». И теперь муж Имоджен. Сердце у меня екнуло, когда я понял, кто сменил миссис Андерхилл в качестве инженю. – Они – прелестная пара, детка, пусть даже голос у мистера Клеймора чуточку слабоват... – Абсолютнейший комар. – Ну и можно, наверное, согласиться, что внешне он не вполне Айвор. Но миссис Клеймор – то есть Имоджен Грантли, – вот уж кто действительно настоящая принцесса. Это я мог себе представить. И устремился мыслью обратно в Оксфорд. – У нее голос, – сказал папа, – как у... – Да-да, папочка! Выпей еще чашечку. Имоджен еще и пела. Природа явно перестаралась. И я решил завтра отправиться в долгую-долгую прогулку, чтоб не услышать ее и снова не влипнуть. – Воображаю, какая давка на этом вашем черном ходе! – О, мы в оркестре, конечно, не очень знаем, что там происходит. Но ты нам расскажешь, детка. Я рассеянно кивнул, думая про Имоджен. Потом: – Что ты сказала, мама? Я? Расскажу? – Это в самом начале, детка. Одна сценка... – Постой! Минуточку! – Ты бы хоть дослушал, что я хочу сказать! – Послушай, мама... – Одна сценка. По-моему, в Венгрии или в Руритании [13] , – словом, где-то такое. Ресторан. Она не знает, что он переодетый король, он не знает, что она переодетая принцесса Пафлагонская. Очень остроумная идея. И как он додумался! – Нет, мама, нет! Я тебя предупреждаю, мама... – И цыган, конечно, им играет, и тут они влюбляются... – Нет! Я заметил, что папа не смотрит ни на меня, ни на маму и так смотрит в чашку, будто читает в ней свою судьбу. – Только представь, – сказала мама. – Он играет, а у них такой трогательный разговор, и король ему дает набитый золотом кошелек, и он уходит, и тут оркестр тихо-тихо подхватывает тему цыгана, и он – то есть это уже король – начинает петь, сидя с нею рядом... – И моя вдохновенная мама запела на пределе страсти: – "В сердце моем, о дитя, расцветает заря!" – Не хочу! – Послушай, Оливер, – сказала мама, слегка отрезвев. – Не изводи меня! У нас младший Смит изображает цыгана, а папочка за него играет. Но что толку. Он просто смычком в такт музыке не умеет водить. И я вчера предложила мистеру де Трейси. Завтра на заключительном представлении, сказала я, мой сын Оливер с удовольствием нам поможет... Я в отчаянии ухватился за соломинку. – Пойми же, мама! Я давно не играю на этой проклятой скрипке! Да и как ты себе представляешь – могу я, по-твоему, до завтра разучить музыку? – Но этого и не требуется, детка. – Так что же тогда делает этот ваш цыган? Пюпитр за собой таскает и «Цыганские романсы»? – Это та музыка, которую ты играл перед тем, как уехать в Оксфорд, – сказала мама. – Помнишь, как она тебе нравилась, детка, ведь ты играл с утра до вечера, ежедневно, три недели! И по-моему, ты дивно играл. Я разинул рот, потом закрыл. С упреком глянул на папу, но он продолжал изучать свою чашку. С упреком глянул на маму. Но она, снова безмятежная, ликующе улыбалась. * * * Назавтра, в субботу утром, я покорно поплелся с мамой в ратушу. Мы вошли в большую дверь с западной стороны, и там нас ждали трое. Мистер Клеймор с Имоджен сидели на сцене за столиком. Я был милосердно избавлен от официальной церемонии знакомства, потому что, когда я следовал за деловито устремившейся через зал мамой, футляр моей скрипки расстегнулся и содержимое вывалилось на пол. Я водворял его на место, потом стоял со смычком в одной руке и скрипкой в другой, пока меня наконец заметили. Я смотрел на Имоджен, и она улыбнулась мне своей чудной, морщащей губы улыбкой, но ничего не сказала, потому что говорил мистер Клеймор, и голос его, как всегда, мне напомнил скрежет ногтя по стеклу. |