Онлайн книга «Средневековье. Большая книга истории, искусства, литературы»
📃 Cтраница 219
|
1 Когда к тому мы месту подошли,
Где водопада гул стал раздаваться,
Подобный пчел жужжанью, вдруг вдали
4 Из той толпы, что стала появляться,
Три тени отделились и бегом,
Завидя нас, к нам стали приближаться,
7 Бичуемы пылающим дождем.
«Остановись, пришлец землерожденный! —
Кричали эти призраки втроем. —
10 Ты сын отчизны нашей развращенной,
Что можно по одежде угадать!»
Ужасен был их образ истомленный;
13 Не уставал их язвы разжигать
Дождь огненный… О вечном их страданье
Я не могу доныне вспоминать:
16 О нем ужасно и воспоминанье.
Услыша зов, заметил мне поэт:
«Остановись! Почтенья и вниманья
19 Они достойны. Если бы их след
Дождь пламенный не покрывал огнями,
То я тебе преподал бы совет
22 Приблизиться к ним быстрыми шагами».
Окликнули три тени нас опять
И, наконец, лишь поравнялись с нами,
25 Составив круг, с стенаньями скакать,
Как дикие полунагие стали,
Которые пред тем, как бой начать,
28 Противников глазами измеряли.
Так, перед нами прыгая в огне,
Три тени постоянно обращали
31 Свое лицо усталое ко мне,
И тень одна воскликнула уныло:
«О, если в этой мрачной стороне
34 Лишь омерзенье только возбудило
Страданье изъязвленных наших тел,
То хоть за то, что в прошлом нашем было,
37 Хоть ради многих славных наших дел,
Скажи, кто ты, идущий чрез ограды,
Где человек живой ходить не смел?
40 Смотри: вот внук прекрасной Гуальдрады.
Иду я по его теперь следам.
Он в язвах весь, его обвили гады,
43 Но некогда он знатен был, поверь.
Узнай: его зовут: Гвидо Гьерра
[94].
Трудился он, не побоясь потерь,
46 Мечом и головою; был примером
Для нации. Идущий вслед за мной:
Теггьяйо Альдобранди
[95]; Люцифером
49 Теперь он взят, но на земле у вас
О нем не позабудут, вероятно,
И вспомнят с благодарностью не раз.
52 А я, погибший с ними невозвратно,
Джакопо Рустикуччи
[96]. Скорбь в Аду
Мне не была бы, может быть, понятна,
55 Когда бы злой жены, как на беду,
Я не имел: жена меня сгубила.
Когда б я мог укрыться на ходу
58 От пламени, что вниз дождем сходило,
То броситься решился бы к теням,
И думаю, на то дано б мне было
61 Согласие учителя, но сам
Я мог сгореть и в прах испепелиться,
И я не мог навстречу, как к друзьям,
64 К ним броситься и их обнять решиться…»
И я сказал: «Картина ваших мук
Ужасна так, что плачем разразиться
67 От жалости я в состоянье вдруг.
И эта жалость так неизгладима,
Что долго не забыть мне адский круг,
70 Где жжет вас дождь! Душа моя томима
Невольным состраданием с тех пор,
Как встретил вас, пройти желавших мимо.
73 Да, родина одна у нас. Мой взор
С сочувствием на вас я обращаю.
О всех деяньях ваших в разговор
76 С особою охотой я вступаю…
Наставником своим руководим,
Увидеть лучший мир я ожидаю,
79 Но прежде с добрым спутником моим
Я должен в Ад глубокий опуститься…»
«О, будь же Небесами ты храним
82 И долго пусть твой дух не отрешится
От плоти, — так мне призрак отвечал. —
И пусть ничем надолго не затмится
85 Величья блеск, которым ты сиял.
Но расскажи теперь мне об отчизне:
Ужели дух сограждан в ней упал?
88 Иль доблестей нет более в их жизни?
Деянья их в иные времена
Не подвергались обшей укоризне…
91 О, родина!.. Ужели так она
Испортилась в зловонной атмосфере,
Ужель отчизна так теперь скудна,
94 Как здесь передавал наш Борсиере
[97],
Который очутился среди нас…
О, не скрывай, скажи по крайней мере:
97 Ужели справедлив его рассказ?»
«Флоренция несчастная! Ты пала
Так низко, обесславившись не раз,
100 Что даже наконец сама ты стала
Оплакивать позорный свой удел!..»
Так я воскликнул с горечью немалой:
103 Я скрыть от них всей правды не хотел.
Переглянулись тени меж собою
И поняли, что лгать я не умел.
106 «Гордимся мы беседою с тобою, —
Три призрака сказали разом мне, —
Свободою ты награжден судьбою —
109 Всем истину высказывать вполне…
Когда на землю вновь ты возвратишься,
Где ярко блещут звезды в вышине,
112 И говорить о виденном решишься,
Поведай людям повесть наших мук
И все, чему ты в тартаре дивишься…»
115 Тут призраки расторгли общий круг
И разбежались, молнии быстрее,
И назади исчезли где-то вдруг…
118 «Аминь» проговорить нельзя скорее
Мгновенного их бегства, — и опять
Я следовал за спутником бодрее.
121 Но только начал путь свой продолжать,
Как всплеск воды вблизи меня раздался
[98],
И сильно так, что мог бы заглушать
124 Слова людей… Идти я колебался…
Как тот поток, что, падая с высот
Монвизо, Аквакетой назывался,
130 В монастыре встречал одно богатство
И где могли найти себе приют
До тысячи монашеского братства, —
133 Так со скалы, как зверь голодный лют,
Поток пред нами с ревом низвергался,
И оглушить, казалось, в пять минут
136 Мог всякого, кто к бездне приближался…
Веревкою я опоясан был,
Которой барса некогда старался
139 Я изловить, когда я в Ад вступил.
Веревку развязал я по желанью
Учителя, в клубок руками свил
142 И отдал, столь привыкший к послушанью,
Наставнику. К той бездне, где поток
Переходил от гула к рокотанью,
145 Он подошел и бросил мой клубок
В глубь пропасти, и размышлял я тайно:
«Недаром взор учителя так строг
148 И что-нибудь, что ново чрезвычайно,
Я, вероятно, должен увидать…»
О, люди! Если встретите случайно
151 Того, кто ваши помыслы читать
Привык из глаз, то будьте осторожны!..
Меня учитель понял и сказать
154 Мне поспешил (что слушал я тревожно):
«Я жду того, кто явится сейчас;
Сейчас тебе увидеть будет можно
157 Неясный призрак дум твоих…» Не раз
Мы истину в обличье лжи встречали;
Подобного коварства устыдясь,
160 Сомкнем уста свои, чтоб не слетали
Слова неправды, но — клянусь молчать
Теперь я в состоянии едва ли.
163 В своих стихах я должен рассказать,
Как предо мной из тьмы густой явился
Ужасный образ. Стал я трепетать,
166 Когда мой взор на нем остановился.
Так иногда всплывает вверх моряк,
Который в омут моря опустился,
169 Где царствует холодный, вечный мрак.
Песня семнадцатая
1 «Вот, вот оно, чудовище с хвостом,
Как пика, заостренным! Через горы
Оно летит и рушит все кругом:
4 Оружие, и стены, и затворы,
И целый мир умеет заражать
Зловонием». Так вверх, поднявши взоры,
7 Сказал певец, и стал к себе он звать
Чудовище, маня его рукою.
И тот, в ком приходилось нам узнать
10 Коварства образ, начал головою
И туловищем на́ берег ползти,
Но страшный хвост свой прятал под водою.
13 В его лице могли бы мы найти
Души прекрасной, чистой выраженье:
То дух добра, казалось, во плоти, —
16 А хвост его, родивший омерзенье,
Змеиный был. Две лапы и спина
Покрыты шерстью; адского творенья
19 Крутая грудь была испещрена
Узорами и пестрыми цветами:
По яркости им уступить должна
22 Ткань Азии с турецкими коврами;
Арахны ткань поспорить не могла
С их пестротой узорными каймами.
25 Как бы ладья, которая всплыла
Вдруг на берег одною стороною,
Другою же погружена была
28 Еще в воде, иль, как бобры весною,
В стране Тедесков ждут на берегу
Недвижные, с согнутою спиною,
31 Чтоб броситься к беспечному врагу,
Так мерзкое чудовище таилось
У берега, — забыть я не могу, —
34 Поднявши хвост, над бездною крутилось
И, жало ядовитое раскрыв,
Как жало скорпиона, наклонилось
37 У пропасти. «Мы обойдем обрыв,
Чтоб подойти, — мне молвил мой вожатый, —
К чудовищу. Иди, не будь ленив,
40 Туда, где отдыхает зверь мохнатый».
Спустились мы по правой стороне
И тихо шли, боясь, чтоб дождь проклятый
43 Нечаянно не повредил бы мне.
К чудовищу уж близко подошли мы,
Как на отвесном склоне, в стороне
46 Теней мы увидали. Недвижимы,
Они сидели молча на песке,
Мучительными думами томимы.
49 Их лиц не видно было вдалеке.
«Чтобы узнать всю горечь их страданий,
Иди, приблизься к ним: по их тоске
52 Ты разгадаешь участь тех созданий,
Но краток будь в речах своих, смотри,
А я меж тем, предвидя все заране,
55 Чудовищу промолвлю слова три:
Пусть он своими мощными плечами
Поможет нам. Иди ж, поговори
58 С несчастными». Учителя речами
Я успокоен был и шел туда,
Где бледные, с потухшими очами,
61 Сидели тени. Слезы никогда
На лицах их в Аду не высыхали.
Чтоб жгучий дождь не сделал им вреда,
64 Они руками тощими махали,
Отбрасывая пламенный песок:
Так иногда, язвимый комарами
67 И осами, усталых псов кружок
То мечется, то лапами сгоняет
Несносных мух… Я оторвать не мог
70 Своих очей от призраков: смущает
Меня их скорбь под огненным дождем,
Который, как и прежде, не смолкает.
73 Но кто они? Их образ незнаком
Был для меня: ни разу я не встретил
Их на земле в дни прежние. Потом
76 На каждой шее призрака заметил
Я сумки разных красок. Украшал
Те сумки знак особенный
[100]. И светел
79 Дух каждый становился и дрожал
От радости, когда с особым знаком
Свою суму глазами пожирал.
82 Я подошел поближе, чтоб под мраком
Их рассмотреть, и на одной суме,
Которая желта была, под лаком
85 Льва синего я разглядел во тьме.
Затем я не оставил обозренья:
На красной сумке видно стало мне
88 Гусыни небольшой изображенье,
Которая, как снег, была бела.
Вот далее явилось привиденье,
91 И белая сума его была
Украшена свиньею голубою,
И эта тень тогда произнесла:
94 Скажи, зачем ты занесен судьбою
Сюда и в эту яму погружен?
И знаешь ли, кто рядом здесь с тобою
97 Появится? Я вижу, смертный сон
На голову твою не опустился,
Так знай, что Витальяно
[101] осужден,
100 И хоть в Аду пока он не явился,
Но вечно здесь он осужден страдать.
Так уходи ж отсюда!.. Поселился
103 Как Падуанец, здесь я, чтоб внимать
Такие флорентинцев восклицанья:
«О, рыцарь полновластный! Будем ждать,
106 Что он сойдет в мир вечного страданья
С той сумкой, где три клева он носил…»
И призрак, кончив горькое сказанье,
109 В одну минуту рот свой искривил
И высунул язык свой он; так точно
Облизываться бык иной любил.
112 Меж тем, боясь, чтобы меня заочно
За медленность учитель не корил,
Я поспешил назад к нему нарочно
115 И за тенями больше не следил.
Учитель мой уже сидел в то время
На раменах чудовища и был
118 Готов лететь. «Садись, двойное бремя
Ему легко; будь тверд теперь и смел.
Отсюда спуск, — скалы отлого темя, —
121 Опасен нам, и ты бы оробел
Без помощи чудовища спускаться.
Хочу, чтоб в середине ты сидел,
124 Иначе хвост, что очень может статься,
Тебе дорогой может повредить».
Как человек, успевший растеряться,
127 Когда его в ознобе станет бить
Лихая лихорадка и, синея,
Захолодеет тело, — может быть,
130 Таков был я. От ужаса бледнея,
Учителя слова я услыхал,
Но, увещанья слыша, стал бодрее,
133 Как раб, который возле увидал
Бесстрашного владыку. Поместился
Я на плечах чудовища, желал
136 Просить певца, но только не решился
Ему сказать: «Ах, обними меня!»
Но мысль мою он понял, наклонился,
139 Привлек к себе, руками охраня,
И крикнул так: «Ну, Герион, в дорогу!
Ты, ношу непривычную ценя,
142 Спускайся вниз кругами понемногу:
Пусть будет тих могучий твой полет».
Я затаил в себе души тревогу,
145 Прильнув к путеводителю, — и вот,
Как челн, с песчаной отмели сходящий
И тихо выплывающий вперед,
148 Так двигался наш кормчий настоящий;
Махая грозно лапами во тьме,
И с нами быстро в воздухе летящий…
151 Боюсь сказать, как страшно стало мне:
Не так смутилось сердце Фаэтона,
Когда, поводья бросив в вышине,
154 Зажег он небеса во время оно, —
Не так Икар несчастный был смущен,
Когда под жарким солнцем небосклона
157 Воск на крылах его был растоплен
И услыхал отца он восклицанье:
«Избрал ты путь несчастный, и вот он
160 Тебя сгубил!» Мой страх, мое страданье
Ужасней были в миг, когда из глаз
Исчезло все, когда лишь колебанье
163 Чудовища я видел в страшный час
И воздух под собой и над собою.
Мы плыли тихо, медленно кружась,
166 Но я не мог, кругом охвачен мглою,
Воздушного полета замечать,
Лишь услыхал, что вправо подо мною
169 Ад темной бездны начал грохотать.
Чтоб вниз взглянуть, я круто вдруг нагнулся
И в тот же миг стал сильно трепетать
172 И в ужасе невольном содрогнулся:
Из темной бездны стоны к нам неслись
И огоньки сверкали там… Свернулся
175 Почти в клубок я, заглянувши вниз,
И зрелище мучительных страданий
Стал постигать… Все жилы напряглись…
178 Как сокол после долгого летанья,
Не видя птиц, спускается назад,
Кончая бесполезное порханье,
181 Так Герион спустил нас в темный Ад,
Стал на одно мгновенье под скалою
И, бросивши на нас последний взгляд,
184 Помчался и из глаз исчез стрелою.
Песня восемнадцатая
Путники очутились в восьмом круге Ада, называемом Малебольдже (Злые Рвы). Сластолюбцы и обольстители. Явление льстецов. |
Реклама