Онлайн книга «Гринтаун. Мишурный город»
|
И вытанцовывают свои послания, Чтобы поведать всем, где прячется нектар, Бальзам, дурманящий медведей и доводящий их до исступления, И вызывающий непроизвольное слюноотделение у мальчишек, и Заставляющий девчонок выпрыгивать прочь из своих постелей И обнажать, в горячем воздухе сверкая, Свою дельфинью сущность, Застывшую навечно На одной-единственной Волне остекленевшей… Воспоминание – II
Тропинки опустели, затерялись, заросли травой. По ним когда-то мы прокладывали путь сквозь Летние деньки с моим индейцем-братцем И его трусливою, ленивою дворняжкой, Что тормошила его летом на рассвете, А он зевал, распространяя запах газировки с шоколадом. Толкуют, будто Время должно остановиться. Вот оно и стало: Я старый посетил овраг на той неделе, Четыре десятилетия спустя, Со мною Скип, и Том, и Эл: Колодец изумрудный, но разве кто-нибудь горланит, Чтоб эхо разбудить; Деревья высоки, но разве кто-нибудь качается на ветках, Подобно дикарям; вот облака бегут, протаптывая травяные тропы, но не мальчишки. Неужели закатная пора Земли настала? Оглядываюсь, чтобы окинуть взглядом дома, и улицы, и город, И хочется заплакать: Да почему же нету никого в Овраге, боже праведный, ну почему? Никто пещер не роет и кубарем не катится с горы? Отважные Индейцы не ловят раков, не мечут копья и не городят запруды? Но я уже немолод, может быть, мне память изменяет: Качели не навешивал и по плющу не лазал я? О боже! Мириады летних выходок-проделок! Здесь мы мочились, выписывая на песке свои автографы, И точки ставили над «i». Здесь под мостом нас дожидался Призрак Оперы в засаде. Ночами звездными, охваченные страхом, Домой бежали мы со Скипом по влажному оврагу, И улица за улицей, как сумрачное кладбище в кино. Что? Нет здесь ничегошеньки? Ни воплей, ни мальчишек, Ни хижин на деревьях в поднебесье? Обиженный, ошеломленный, потрясенный, Я заморгал и снова вопросил: Но почему же? Мой пожилой шофер, стоящий рядом, за спиною, на холме, Окидывая взглядом Овраг и Заросли, промолвил: Должно быть, у мальчишек нынче есть поважней дела. Я возмутился, сдерживаясь, чтобы не разбушеваться. Рыдает сердце от каталитического ускорителя ТВ. Я простоял еще минуту, глядя вниз на город, где Гуляет ветер лета и где кишмя кишат антенны-пауки. Издалека доносится журчание телепередач. Я знаю, днем Мальчишки, которых я ищу, находят мультики, и дома Прячутся, подобно обитателям морским под камнем. В компании родни, увязшей в комментариях Кронкайта [17], Как в тазу с цементом, чтоб в шесть часов смотреть НЕ-НОВОСТИ. Услышав это и увидев сидящих дома, взаперти и в отчуждении, Я исторгаю древний клич, С холма сбегаю и пересекаю Овраг от берега до берега, В ботинках, хлюпающих ключевой водой, стою и плачу. Издалека, из прошлого, мне кажется, я слышу мамин голос, Пронзительный, высокий, как свисток, давно угасший, но протяжный: Домой! И вот последний повзрослевший мальчик времени и летних снов, Обескураженно взяв обувь в руки, Топает по склону из милых сердцу зарослей Оврага, по травам, Прямиком Домой. Не из Византии я родом
[18]
Не из Византии я родом, А из иного времени и места, Где жил простой народ, Испытанный и верный. Мальчишкой рос я в Иллинойсе. А именно в Уокигане, Название которого Непривлекательно и Благозвучием не блещет. Оттуда родом я, друзья мои, А не из Византии. В своих воспоминаниях Издалека, с верхушки дерева я вижу землю, лучезарную, Любимую и голубую, Такую и Уильям Батлер Йейтс Признал бы за свою. Дом, где я жил, был высечен Из злата наивысшей пробы, |