Онлайн книга «С любовью, Старгерл»
|
– Нет, не дочитал. – Ну, так могу тебе кое-что сообщить. В конце Ундинин возлюбленный рыцарь Ганс (помнишь?) умирает. – Отлично. – А Ундина забывает все, что с ней происходило на суше, и возвращается под воду. – Отлично. – Навсегда. – Отлично. Это слово «отлично» повисло между нами в ночи, словно вторая – горькая – Луна. – Собственно, зачем ты вообще взял читать «Ундину»? – спросила я. Он пожал плечами: – Попалась мне на глаза. Перри снова улегся, положив скрещенные руки под голову. К этому времени уверенности у меня прибавилось, а чувства неловкости – убавилось, однако он по-прежнему не источал дружелюбия. – Знаешь, – сообщила я, – я уже вторую ночь на этой неделе провожу за разговором. – Правда? – Чистая правда. А тебе смертельно хочется узнать, с кем я беседовала в первый раз, правда? – Умираю, как хочу. Я рассказала ему про цереус и описала сцену на заднем дворе у Бетти Лу. – Между прочим, Бетти Лу – та самая женщина, у которой ты тогда свистнул пончики. И за тобой погналась Эльвина. – Кто? – Эльвина Клеко. Девочка, которая вылила на тебя ведро воды у бассейна. – А, та, с ногтем. – Точно. Она говорит, ты заходишь к Марджи. – Случается. – Пончики тибрить? – Я удивилась своей дерзости. – Эльвина сама мне их дает. – По-моему, она в тебя втюрилась. – А то. – Вот именно. – Но она еще кроха. – Эта кроха подрастает. – Она пацанка. Парень в юбке. – Пацанка, которая превращается в девушку. Вот смотри, – я принялась загибать пальцы, – она задаром дает тебе пончики. Она вылила на тебя полное ведро воды. Преследовала тебя через полгорода. Это, дорогой Перри, – я разогнула одну ногу и легонько ткнула его носком в колено, – не что иное, как любовь. И я быстро убрала ногу, ощутив радость и облегчение от того, что он ее не оттолкнул. – Эльвина рассказывала мне про исправительный лагерь, – продолжила я и подняла на парня глаза. – Ничего, что я теперь об этом знаю? Он пожал плечами: – Все об этом знают. Глаза его сверкали в лунном свете. Я придвинулась еще ближе и взглянула в звездное небо: – Не знаю, что еще спросить. – Ну, например: «За что тебя туда упекли?» – За что тебя туда упекли? – За воровство. Я не могла не рассмеяться. – И как видно, навсегда отбили у тебя охоту к кражам, да? – Пытались. – Тяжко было? – Что именно? – В лагере. Тяжко тебе там пришлось? – Ну да. В четыре утра подъем. Кросс на восемь километров… «Так точно»… «Никак нет»… Стирка и сушка носков. Уроки. Маршировка. Строй по стойке смирно… – И сколько это продолжалось? Год? – Ага. – И все равно ты воруешь. Он плюнул через край крыши. – Ага. Не следовало, наверное, его провоцировать, но я не могла сдержаться. – Это как с той книгой в библиотеке, да? Если что-то оказывается у тебя перед глазами, надо хватать? Книгу. Пончик. Яблоко в карамели. Лимон. Да что угодно. Перри засопел: – Добровольно никто не отдаст. – А ты не боишься, что тебя снова поймают? И отправят обратно в лагерь? – Не-а. – Может, тебе стоит подыскать работу? Заработаешь денег. И тогда сможешь – страшно подумать – платить за то, что берешь. – Денег у меня полно. Предпочитаю красть. Надо бы сменить тему. – На Каплеваль пойдешь? – Ты уже спрашивала. – Забыла, что ты ответил. – Подумаю. – А вот мне думать не приходится. Пуся, если придется, меня силой потащит. А в конкурсе на самый страшный костюм будешь участвовать? – Вряд ли. – Пуся нарядится в Каплю. – Наверняка выиграет. – А мне кем одеться, как ты думаешь? – Самой собой. – Я же не страшная. – Не скажи. У него на лице не появилось и тени улыбки, зато я отсмеялась за двоих. – Еще я медитирую, – сообщила я. – А я нет, – сказал он. – Разумеется, нет. Ты, вообще, к самокопанию не склонен, верно? – Не-а. – Боишься оставаться наедине с собой? – Аж дрожу. – Ты такой уверенный в себе. Все уже постиг, познал, да? – Угу. – Устал от моих вопросов? – Не особо. – Я слишком много болтаю? – По мне, так не слишком. – Правда? – Мне нравится, когда люди много болтают. Я-то так не умею. – Ну, раз так, – я всплеснула руками, – я девчонка как раз для тебя. И зачем я это сказала? Перри вытаращил глаза и уставился на меня так, словно (или мне показалось?) увидел в первый раз. А я ощутила какое-то парение, будто улетевший в небо воздушный шарик. Надо бы вернуться на землю. – Теперь ты меня о чем-нибудь спроси, – предложила я. – А? – А то я спрашиваю да спрашиваю. Теперь ты задай мне вопрос. Он снова закрыл глаза. – Кто там тебя бросил? Ого-го. – Бросил? – Да. Кто это был? – Кто тебе это сказал? – Твоя подруга Пуцца. – Пуся. – Ну, Пуся. Тогда, в тот день. – Я думала, вы о лимонаде говорили, а не обо мне сплетничали. – Ну, она мне только это и сказала. Что тебя бросил твой парень. В его устах «твой парень» прозвучало так, что мне почему-то стало и грустно, и приятно одновременно. – Ну, это не совсем верно, – поправила я. – А как верно? Этого вопроса я и боялась. Черт меня дернул предложить ему «спрашивать». Проклятый длинный язык. |