Онлайн книга «Третий звонок»
|
Она: – Ухаживать не запрещено. Эпизод 22 Они сидят перед гостиницей. Почти ночь. Она: – Скажите, Филипп… – Мы же перешли на «ты». – Скажи мне, почему ты все-таки выбрал именно Сочи? – И взглянула на него. Он (крупный план): – Странный вопрос. Сочи – это оазис. Гарантия хорошей погоды. Море опять же, комфорт все-таки. Ты же выбрала Сочи. – Здесь «Интурист». Это место, куда мы ездим, а ты же мог поехать в другое место… – Я чувствовал, что встречу здесь очень красивую девушку. «Девушку моей мечты», – пошутил Филипп и запел, встав со скамейки, начал пародировать Марику Рёкк: «Ин дер нахт едер менш кайн нихт аляйне»… – Ты видела эту картину? Тебе повезло. Пошлятина жуткая, но все сходили с ума. А кто твой любимый актер? – Сидней Порк. – Не слышал. А почему именно он? – У него такой приятный акцент. Он южанин и говорит с акцентом. – Акцент? Как интересно. У нас бы его непременно озвучили другим актером, говорящим без акцента. – Зачем? Тогда бы он потерял всю прелесть. Эпизод 23 В бинокль мы видим купающихся Колетт и Филиппа. Сначала смутно… Рука подвинчивает, подстраивает цейссовские объективы, и тогда резко и крупно в воде мы видим игры молодых людей. Они целуются в воде. Это крупно!.. Два парня на балюстраде. Один с биноклем наблюдает за ними… Эпизод 24 Санаторий Дзержинского. – Ну, все у пакете, Филипп, насколько я понимаю в арифметике, пора доить коров. – Я вас не понимаю, Алексей Леонидович. – Ты что меня на «вы»? Отвык? – рассмеялся капитан. Он лежал в пижаме на кровати своего номера и пил боржоми. Филипп сидел в кресле. – Признаться, отвык. Вернее, не успел привыкнуть. – А с ней на «ты» разговариваешь, как будто всю жизнь ее знал. Молодец, вперед далеко продвинулся. Ну а теперь раз-два – и в дамки… Пора, Филипп, пора. Уже три дня осталось… – Какое сегодня? – Счет дням потерял? Сегодня шестнадцатое сентября. Смотри голову не потеряй. Ты, часом, не влюбился в нее? – В роль вживаюсь, как говорится. – A-а, это другое дело. Вживайся, да поскорее. Она уже спеклась… – Откуда вы знаете? – Я все знаю. Солдат спит – служба идет. – Эта ваша служба, Алексей Леонидович, очень грубо действует. Вчера на пляже рядом улеглись в карты играть, а уши вот такой величины. Пялились на нас. Один обнаглел и подполз прикурить… Я уже не говорю о ней… И мне это все мешает! Что вы думаете, я не чувствую? Меня же все это выбивает. На хрена они мне нужны? – Они нужны не тебе, а мне. Ты на них внимания не обращай. Занимайся своим объектом. Не нужны они ему! Какой нежный! – Слушай, ты, перестань со мной разговаривать в таком тоне, понял?! – вспылил Филипп. – А то брошу все к чертовой матери! И скажи своим топтунам, чтоб не лезли. Не нужны они мне, ты понял?! – Так точно, товарищ Соколов, я понял. Все у пакете. Я понял, что тебе они не нужны. Ладно, Филипп, не будем ссориться… «Солнце, воздух и вода нам полезней. Помогают нам всегда от всех болезней. Солнце, воздух и вода…» Деньги дать? Небось поистратился… Эпизод 25 Вечер в ресторане «Приморская». Часов 11 вечера. Разгар веселья. Гуляет ресторан. Евреи, грузины, люди с Колымы и из Архангельска. Мелодии сменяют одна другую. «Сулико» и «Фрейлехс». Цыганочка сменяется модной песней «А я сердце свое потерял на широком приморском бульваре», которую поет певец и хором подхватывают за столиками ресторана. Эту песню повторяют неоднократно по заказу. Тут режиссеру (если наш сценарий кого-то заинтересует) и карты в руки. Эту сцену можно и нужно разработать подробно «со смаком»… Ретро конца 50-х. За столиком Колетт и Филипп. На столе почти пустая бутылка коньяка, бутылка шампанского, остатки еды, фрукты. Колетт возбуждена, но до Филиппа ей далеко. Он еще не пьян, но чувствуется, что нервы его напряжены. Филипп обращается к официанту: – Будьте любезны, принесите нам еще бутылку шампанского и, знаете что, мне холодную бутылку водки. Только очень холодную. Из морозильника, если можно, и маслины. Колетт: – Филипп, может, не надо водки? – Нет, надо, Колетт. Очень вдруг захотелось водки. Именно водки. Будьте любезны, товарищ. Официант уходит. – Ты не волнуйся, Колетт, все будет «у пакете»… – Что ты сказал? Прости, я не поняла. – Я сказал, все будет о’кей! Не волнуйся. Ты можешь не пить. Никто тебя не насилует, а я выпью. Ты – шампань, а я ее – водяру русскую. Ну правда, не волнуйся, я крепкий мужик. Просто мне захотелось водки. Я в Англии пил «Смирновскую». Хорошая водка, но наша лучше. – Тебе понравилось в Англии? – Я ее не видел фактически. Я там работал. Играл. Фестиваль был очень ответственный. Алек Гиннесс играл, Крис Пламмер, Даглас Кемпбелл. А Гиннесс играл грандиозно! Знаешь, он меня видел и похвалил! Извини за хвастовство. Ты что, думаешь, у нас простая работенка? О, нет, это все непросто дается… Ну ладно, хрен с ней, с работой. Через три дня в Москву. Там она, работенка, о себе напомнит. Забудем. Давай выпьем за тебя, Колетт. Как это ни смешно, я здорово в тебя втюрился. Понимаешь? – Что есть – «втюрился»? – Втюрился – это значит втрескался, влип, втюрился, заклинился на тебе. Понимаешь? «Жил однажды капитан. Он объездил много стран…» Была такая популярная песенка до войны из фильма «Дети капитана Гранта». Мы в школе на уроках английского учили ее по-английски. Песенка советская, но учили мы ее на английском языке: «Уан зе ливд э кэптен брейв». Этот кэптен брейв однажды втюрился, втрескался в одну бабу – влюбился он, как мальчик, даже улыбаться перестал… Вот как я в тебя – ю андестенд ми? Дарлинг? Очень хорошая песенка. Ее теперь не поют. А жаль. Филипп выпил. Колетт смотрела на него. Хорошо смотрела, без задних мыслей, смотрела и выпила с ним. – Филипп, ты мне тоже нравишься, но ты сегодня много пьешь. Почему? – Почему? Потому, что кончается на «у». Я тебе нравлюсь, говоришь. Это не то. Это все пока не то. «Но однажды капитан был в одной из дальних стран и влюбился, как простой мальчуган…» Хорошая была песенка… А впрочем, почему была? Джаст э момент! Филипп идет к оркестру через толпу, которая окончила танцевать под «А я сердце свое потерял…» и аплодирует оркестру. Подходит к саксофонисту. О чем-то говорит с ним и протягивает деньги. Официант принес бутылку запотевшей водки и маслины, поставил на стол, поклонился и ушел. Филипп вернулся за столик. |