Онлайн книга «Ставок больше нет»
|
– Они вернутся, – уверенно говорит он. – Ева, что случилось? – подойдя к ней, спрашивает он. Она живо оборачивается к нему. – Нет, не подходите. Пьер останавливается и замирает, затем все же делает к ней шаг, повторяя более ласково: – Ева… Она напряженно смотрит, как он к ней подходит, готовая дать отпор. Пьер медленно берет лицо Евы в свои ладони. – Ева, мы одни… Одни во всем мире. Нужно любить друг друга. Нужно любить друг друга. Это наш шанс. Ева немного успокаивается и вдруг высвобождается из его рук и идет через всю комнату; Пьер не спускает с нее глаз. Он явно удивлен. Не произнося ни слова, она садится на постель, чуть откинувшись назад, опираясь на ладони, и ждет Пьера со смесью решимости и тревоги. Пьер идет к ней. Стоя напротив Евы, он наблюдает, как она ложится на спину, положив руки под голову. Ее глаза широко открыты. Пьер упирается руками в постель, затем сгибает руки в локтях и склоняется ниже. Но Ева чуть отворачивает голову, и он зарывается лицом в ее шею. Она неподвижна. Ее широко открытые глаза устремлены в потолок, покрашенный дешевой краской. Она видит стол с цветами, комод с фотографией матери Пьера, зеркало и снова потолок. Пьер жадно и почти грубо впивается в губы Евы. Она закрывает глаза, но тут же снова открывает их, устремляя взгляд вверх. Ее рука, как бы защищаясь, судорожно цепляется за плечо Пьера. Затем пальцы разжимаются, и рука падает… – Я люблю тебя!.. – раздается ее победный крик, словно она освобождается от чего-то. За окном почти темно. День. Потоки солнца вливаются в окно. Пьер выходит из туалетной комнаты. Он в рубашке, вытирает лицо полотенцем. – Они не пришли, – говорит он. Ева заканчивает причесываться перед зеркалом. – И не придут, – уверенно отвечает она. – И ты знаешь почему? – спрашивает он, беря ее за плечи. Она нежно смотрит на него. – Да. Когда они постучали в дверь, мы начали любить друг друга. – Они ушли оттого, что мы добились права на жизнь. – Пьер, – шепчет она, прижимаясь к нему, – Пьер, мы добились… Они остаются некоторое время в таком положении, затем она спрашивает: – Который час? Пьер бросает взгляд на будильник, показывающий половину десятого. – Через час, – говорит он, – испытание закончится… Она, улыбаясь, заставляет его повернуться к зеркалу, в котором они оба отражаются. – Мы были там… – Да. – Пьер… что мы станем делать с этой новой жизнью? – Что захотим. Мы больше никому ничего не должны. Пока они обмениваются этими короткими репликами, со двора начинает доноситься шум. Целое войско с танками и моторизованными машинами проходит под окнами. Пьер прислушивается… Ева молча, с нарастающим страхом наблюдает за ним. – Тебе не жалко своих товарищей? – вдруг спрашивает она. – А тебе Люсетту не жалко? – Нет, – твердо говорит она. И, вцепившись в его рукав, нервно повторяет: – А тебе? – Нет, – отчаянно трясет головой Пьер. Он высвобождается из ее рук, делает несколько шагов и останавливается у окна, прислушиваясь к шуму, производимому войском. – Долго идет бой… Вероятно, их много… – Пьер, не слушай… Мы с тобой одни в мире… – подойдя к нему и положив руку ему на грудь, умоляет она. – Да. Мы одни во всем мире… – нервно пожимая ее руку, повторяет он. Он говорит все громче, все экзальтированнее, чтобы заглушить чеканный солдатский шаг и рев машин. – Мы покинем город. Я буду зарабатывать для тебя. Я буду счастлив трудиться для тебя. Друзья, Лига, восстание – ты заменишь мне все… У меня больше никого, только ты. Последнюю фразу он почти кричит, но грохот войска на марше перекрывает его голос. Он резко отстраняется от Евы и восклицает: – А бой все идет! – Пьер, – заклинает она, – я тебя умоляю. Думай только о нас. Через час… – Их тысячи… бойни не миновать… – отдернув занавеску, говорит он, оборачивается, нервно идет к постели и садится на нее, обхватив голову руками. Ева понимает, что его уже не удержать. – Пьер, они тебя оскорбили. Хотели убить. Ты больше ничего им не должен… – Встав перед ним на колени, она молит: – Пьер, теперь у тебя обязанности по отношению ко мне… Он прислушивается к звукам, долетающим с улицы, и рассеянно отвечает: – Да… – И, помолчав, решается: – Я должен быть там. – Ты вернулся ради них… – с каким-то смиренным ужасом глядя на него, произносит она. – Нет, – уверяет он, сжимая лицо Евы ладонями, – нет… ради тебя… – Но тогда почему? – Я не могу позволить им… – с отчаянием, но упрямо тряся головой, отвечает он. Потом резко выпрямляется, хватает со спинки стула куртку и, торопливо надевая ее, бежит к окну. Он уже в лихорадочной власти восстания: возбужден, но одновременно почти весел. – Пьер, – говорит она, – мы еще не добились… Нам остается от силы час… Он оборачивается к ней, хватает за плечи: – Стала бы ты меня любить, если бы я позволил расправиться с ними? – Ты сделал, что смог. – Нет. Не все… Послушай: через полчаса состоится собрание руководителей секций. Я пойду туда. Попробую остановить их. Что бы они ни решили, вернусь до половины одиннадцатого. Мы уйдем, Ева. Покинем город, клянусь тебе. Если ты любишь меня, отпусти. Без этого я не смогу больше смотреть на себя в зеркало… Ева в полном отчаянии прижимается к нему. – Ты вернешься? – До половины одиннадцатого. – Клянешься? – Клянусь. Он уже на пути к двери, но она его удерживает. – Ну, что ж, иди… – шепчет она. – Иди, Пьер. Это самое прекрасное доказательство любви, которое я способна тебе дать… Пьер сжимает ее в объятиях и целует, но душой он уже далеко. Однако одна мысль заставляет его задержаться еще на секунду: – Ева, ты будешь ждать меня здесь? – Да, я… – начинает она, но потом спохватывается. – Нет… я попытаюсь увидеться с Люсеттой. Позвони мне туда. Он еще раз целует ее и бежит к двери. |