Онлайн книга «Самшитовый лес»
Я шел теперешний, сорокалетний, по каким-то необыкновенно прошлым местам и опять становился мальчиком и опять все никак не мог им стать. На мне висела шкура сорокалетнего дядьки, и в перспективе брезжила проблема живота. Ребята! Ведь это же я, Алеша Аносов с Благуши и Большой Семеновской! Теперь меня толкнули спереди. – Гражданин, замечтаетесь! Я поднял глаза – на меня смотрела какая-то замысловатая харя. Нет, я не буду искать в ней нравственный идеал эпохи. Все было настолько странно и так похоже на сон, что я начал думать о себе в третьем лице: …Он свернул в переулок и вошел во двор, окруженный большими домами. Он, прищурившись, посмотрел туда, где около мокрых гаражей виднелась скамейка… Он подошел, уселся, вынул блокнот и карандаш и стал писать цифры… Я услышал голоса и поднял голову. Мальчишки играли в мяч и с ними девушка в коротком пальто. Я пригляделся. Это была девушка, которая толкнула меня на улице. Уголки рта у нее загибались вверх, и, кажется, были веснушки. Она находилась в конфликте с мальчишками, и они злились на нее. Она была озорная и обыгрывала их в мяч, быстро отскакивая и пробегая отметки. Чувствовалось, что ей хочется играть, а играть не с кем. В ней била жизнь. Мне захотелось нарисовать ее, и я стал набрасывать ее черты поверх схемы, но у меня плохо получалось. Я перевернул лист, и снова плохо получилось. Мне только удалось пометить карандашом выражение рта, но у меня все время получался тяжелый подбородок. Они кончили играть, и мяч, который швырнули проигравшие мальчишки, прокатился близко около меня, и девушка пошла за мячом. Она подошла и, пройдя мимо, с вызовом посмотрела на меня и покосилась на блокнот. Но я прикрыл блокнот, и это ее задело. Она прошла обратно и зацепила меня, презрительно дрогнув ноздрями. Видно было, что я взрослый и неинтересен ей, но чем-то задевал ее, и ей было любопытно. Длинные ноги продефилировали мимо и короткое пальто. Глаза у нее были горячие, и ноздри презрительно вздрагивали. Ей было смертельно любопытно, но обижало, что ее за человека не считают. Видно было, что она привыкла повелевать, а ее рисуют, как дерево. Я перестал рисовать и спросил: – На каком вы курсе? – На пятом, – ответила она. Я сказал: – Либо вы пойдете по одной дороге, либо по другой. Она села на бугорок и подкидывала мяч в руках. – По какой дороге? – спросила она. – Либо вы будете задевать всех, и это войдет в привычку, и тогда вы вырастете большая и красивая, вы и сейчас красивая, и вам будут подчиняться, но счастья у вас не будет. Она внимательно слушала. Потом заметила, что слушает внимательно, и это ее разозлило. – Почему это? – спросила она с вызовом и потом добавила: – Все обучают… – Привыкнете командовать и будете всех презирать. Все вам будут неинтересны, и вы пропустите свою любовь. Она уже не подкидывала мяч, и ей было интересно, и она смотрела на меня серьезно, – я произнес магическое для ее возраста слово – любовь. – А если вы будете доброй с людьми, то вам будет интересно с ними, и к вам будут тянуться. Я подумал и сказал опять: – С женщинами, которые командуют, всегда хитрят. Им не доверяют и боятся. А женщина, которая добрая, и с достоинством, и с жизнью в глазах… Перед такими – плащи в грязь! Я вдруг понял, как это все выглядит в ее глазах. Для нее была неожиданна эта вспышка, и она говорила о чем-то несостоявшемся. В ее возрасте всегда веришь, что чужая тоска больше твоей, хочешь в это верить и хочешь помочь и быть нужным. И видимо, это взволновало ее, так как эта вспышка относилась все-таки к ней и к чему-то в ней заложенному, что увидел в ней этот дядька, который таращил на нее карие глаза. – Плащи в грязь, – сказала она. Она хотела улыбнуться презрительно, но улыбка вышла почти жалкой. …А его кольнула тоска потому, что он все время смотрел на нее и не понимал, зачем он это говорит, и что кто-то с ней будет счастлив потом. Он знал, что был фантазером, и это всегда заводило его далеко и причиняло ему мучения, и понял, что надо кончать… Чтобы как-то защититься, я сказал почти грубо: – Я вам дело говорю… Вам так никто не скажет… Потому что я пришел и ушел, и меня нет… А вы теперь станете об этом думать. Я поднялся. …Он все это говорил потому, что она его все время задевала, он понимал, что безнадежно взрослый для нее и она его презирала за то, что он взрослый и у него никогда ничего не может быть с ней, и ему захотелось доказать этому младенцу, у которого все впереди, что возраст тоже кое-чего стоит… – Мне надо за телефон платить, – сказала она напряженно. …Он сделал вид, что ничего не заметил, но у него тревожно екнуло сердце… – Ладно, прощайте, – сказал я. – Мы с вами больше не увидимся. – Я с вами пойду, – сказала она упрямо. – Мне за телефон платить. – Ладно, – сказал я. – Пошли, немного пройдемся. Она встала. Становилось как-то странно и опасно для него. Мы пошли по двору. Мяч она оставила на земле, и его подобрали мальчишки. Когда мы проходили мимо дома, я остановился. …У него все время жила мысль, что невозможно будет ее увидеть опять – ведь не свидание же ей назначить, этому младенцу. И надо было кончать… А теперь, когда мы стояли перед домом, я был ошеломлен. Это было неправдоподобно, но это факт – мы стояли перед моим собственным домом, перед домом, где я когда-то жил. Я стал смеяться. Что-то получалось совсем хорошее и необыкновенное. Я не узнал своего собственного дома. Хотя почему? Непонятно. Ведь я и шел к себе домой, в свой двор и сел на скамью в своем дворе. Только я вдруг не узнал своего двора и своего дома, когда говорил с ней о том о сем и хвастался недорогой проницательностью. Забыл, что сижу перед своим домом. Она смотрела на меня с недоумением. Я сказал: – А знаете ли вы, что я жил в этом доме? Она посмотрела на меня недоверчиво и радостно улыбнулась. – А я в этом… – Она указала на противоположный. Она взрослела на моих глазах. Теперь это была женщина, дружелюбная, умная и все понимающая. Мы смотрели друг на друга и смеялись. …Он видел в ней взрослое и был счастлив… Она видела в нем детское и была счастлива. Мы вышли со двора и пошли по улице. Мы все понимали друг в друге. Я сказал: – Я женат… – Ну и что же, – сказала она с детским эгоизмом. – Вы женаты несчастливо. |