Онлайн книга «Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе»
– А вы не боитесь … э-э-э… что этот медиум сможет найти-с Николая? – спросил он Фаберовского нетвердым голосом, когда тот вернулся с пакетом свечей. – Я больше страшусь сплошных опросов дом за домом, которые начала сегодня Столичная полиция, – поляк неодобрительно присматривался к лихорадочному румянцу на щеках компаньона. Он прошел в гостиную и с помощью Розмари расставил свечки по канделябрам, завесил окна тяжелыми портьерами и принес из столовой полированный столик. Артемий Иванович виновато ходил следом, сверля сутулую спину поляка нетрезвым взглядом, и шмыгал носом. – Мистер Гурин, не могли бы вы сесть, – попросила наконец Розмари. – Вы можете что-нибудь уронить. – Пан Артемий когда-нибудь бывает трезв? – сердито спросил поляк. – Я не пил, я лечился, – сказал Артемий Иванович. – После этого проклятого купания у меня жесточайший насморк. Владимиров достал из кармана платок и изо всех сил сморкнулся. – Пан грохочет, как двенадцатидюймовое корабельное орудие, так что заглушает даже стук дверного молотка. Идите лучше откройте дверь, явился наш медиум. Поляк указал Владимирову на дверь и тот послушно поплелся открывать. – А ты, Розмари, побудь пока у себя в спальне. Мистер Лиз отдал Владимирову свою трость и пальто, повесил шляпу на вешалку и прошел в гостиную. – Что вам потребуется для сеанса? – спросил Фаберовский. – Мне потребуются свечи, закрыть окна и погасить свет. Вы случайно не состоите членом Общества исследования психических явлений? – Нет, а что? – Вы очень похожи на одного из его членов. – Быть может. Кстати, у меня есть череп, – Фаберовский вопросительно посмотрел на медиума. – У меня тоже есть череп! – подал голос Артемий Иванович. – Что вы, это мне не надо! – замахал руками мистер Лиз. – Череп – это бренные кости, телесные останки, а духи свободны и бесплотны. – Как скажете, – пожал плечами поляк. – Стол для верчения вам нужен? – Потом, если потребуется. Фаберовский прикрутил газ и зажег свечи в канделябрах на столе и на камине. – Садитесь к своему гостю, – сказал Лиз, садясь напротив Артемия Ивановича. – Я войду в транс и вступлю в контакт с духами, а вы станете задавать вопросы. Сосредоточьтесь, это потребует максимум внимания. Медиум сел, откинулся на спинку и положил руки перед собой. Глаза его были полузакрыты, губы что-то шептали. Так прошло много времени. – У него какая оплата – повременная? – громким шепотом спросил у поляка Артемий Иванович. – Нет, сдельная. Сосредоточьтесь и не мешайте. – Может, он сюда спать пришедши? – икнул Владимиров. – Молчите лучше, – оборвал его Фаберовский, тихими шагами подошел к Лизу и наклонился к его уху: – Сэр, если у вас есть возможность выбора, нам хотелось бы общаться с духом Элизабет Страйд, жертвы с Бернер-стрит. Лиз едва кивнул, давая понять, что услышал. Лицо его просветлело, глаза открылись, неподвижный и немигающий взгляд устремился на пламя свечи. – Я – дух Элизабет Страйд, – сказал он наконец. – Во хрен! – оторопело сказал Артемий Иванович. – А зачем нам Страйд? Урод-то Эддоуз убивал! – Заодно узнаем, кто вместо Урода убил Страйд. – А что-с нам надо у него спрашивать? – Сэр, то есть, пардон, миссис Страйд, вы можете описать своего убийцу? – Он высокого роста, он большой телом, его лицо благородно… – загробным голосом произнес медиум, – … тонкий нос, вертикальная складка делит подбородок надвое. У него рыжеватые шелковистые волосы, редкие бакенбарды, завораживающий взгляд… Он богато одет, ему больше семидесяти… – Резвый старикашка, – заметил Фаберовский, переведя сказанное Лизом Владимирову. – Но он не похож на нигилиста. – У него слегка парализована правая сторона тела после малого удара, хватившего его в прошлом году. – До сту перунов, кто это такой?! – воскликнул поляк в совершенном недоумении. – Что он плетет?! – После удара у него стали случаться провалы памяти, а однажды он нашел кровь на своей сорочке… Фаберовский растерянно оглянулся на Владимирова, который внимал медиуму, прикрыв глаза и начиная уже посапывать. – Попробуйте описать место, где он живет, – попросил медиума поляк. – Я вижу богатый особняк на роскошной улице около парка с извилистым прудом, деревьями и травой… – Не правда ли, пан, какое точное описание? – Фаберовский опять оглянулся на компаньона, надеясь найти у него поддержку. – Не тот ли это парк, где вы с Пенелопой купались? – Тпрру, стой! – внезапно на всю комнату сказал Артемий Иванович. – Если не отстанешь, я схвачу тебя за весло и утоплю. – Что такое? – удивился поляк, но ответом ему было молчание. Он обратился к медиуму, ожидавшему с закрытыми глазами следующего вопроса: – Вы можете узнать эту улицу, мистер Лиз? – Да, это Брук-стрит. – А дом, дом? – Нет, не вижу… Семьдесят четыре, сорок четыре… Не вижу… Покоившиеся на столе руки медиума задрожали. – Ну хорошо, давайте вернемся к убийце, – ободряюще сказал поляк. – У него есть жена, дочь и зять… – А кто он по профессии? – По профессии он врач. Его зять тоже врач… – А теперь скажите, миссис Страйд, как его зовут? – Его зовут… – медиум набрал полную грудь воздуха, но тут громкий храп Артемия Ивановича прервал его. Лиз встрепенулся и непонимающим взглядом уставился на Фаберовского. – Я потерял контакт с духом, – растерянно пробормотал он. – Давайте его срочно возобновим, – предложил поляк, зло поглядывая на Владимирова, что-то бормотавшего во сне и причмокивавшего губами, словно он понукал лошадь. – Это невозможно, – мистер Лиз провел ладонью по лицу, снимая остатки оцепенения. – Дух не согласится еще раз вступить в контакт, если его прервали. – Скажите, а вы можете при помощи ваших неординарных психических способностей установить, что произошло с человеком, если сам он этого не помнит? – Иногда это удается. – Насколько я понимаю, это зависит от вознаграждения? – спросил поляк. – Я хорошо заплачу. Медиум решительно подошел к Артемию Ивановичу, почти целую минуту сосредотачивался, потом вытянул руки с растопыренными пальцами и медленно стал водить ими над его головой. – Я не могу установить контакт с мозгом этого человека, – сказал он наконец, вытирая пот со лба. |