Онлайн книга «Барабаны любви, или Подлинная история о Потрошителе»
– Почему? – У него словно ничего нет. – Я подозревал что-то такое. Но человек физически не может жить без мозга. – Я не говорил о мозге. У него нет никакой ауры! – Я удвою вам вознаграждение! Собравшись с силами, Лиз вновь взялся за свою нелегкую работу. – Вот, вот! – воскликнул он. – По-моему, что-то есть! Я вижу отдельные предметы, проплывающие на сером фоне. Бутылка, вилка, солонка, кольцо с большим камнем и потом тот же камень, но без кольца… – Прекратите говорить загадками! – Вы мне мешаете! Теперь я вижу рыбу… – В пруду? – На большом блюде… Нет, это не рыба, это женщина с рыбьим хвостом… – Опишите ее! – Ее лицо очень миловидно, в ее руке бутылка… проплывает весло, затем полицейский шлем… Все, больше ничего не плывет. Кажется, течение поворотило вспять. Поплыло то же самое, но в обратном порядке! – Просыпайтесь! – в ярости крикнул поляк в ухо Артемию Ивановичу. – Рад стараться, ваше величество! – подпрыгнул в кресле Владимиров, пытаясь принять стойку «смирно». – Пенюшка и Асенька со мной! – Пан сорвал нам сеанс в самом интересном месте, – сказал Фаберовский. – Я едва не узнал, кто же был убийцей. – Васильев, – еще не проснувшись до конца, сказал Артемий Иванович. – А городовой сам виноват, полез в воду, а плавать не умеет. – Сэр, мы можем каким-либо другим образом узнать имя убийцы? – обратился к медиуму поляк. – Если только устроить спиритический сеанс. Но это потребует увеличения гонорара. – Лиз показал Фаберовскому указательный палец. – Хорошо, мы согласны. Пан Артемий, ваш храп обойдется нам еще в один фунт. – О ужас! – Владимиров проснулся окончательно. – Да за такие-то деньги я сам скажу вам любое имя! – Пан только что сказал одно имя. Хорошо, что тот господин не разумеет по-русски. Сэр, какого духа мы вызовем сейчас? – Сначала надо все приготовить. – За тем дело не станет. И все же. Может, вызовем какого-нибудь значительного духа, например, покойного принца-консорта? – Что, супруга королевы? – вскинулся Артемий Иванович. – Венценосные особы – нет, я без санкции посольства не могу-с! – Нам придется общаться с тем духом, который откликнется на наш зов, – сказал Лиз. – Принесите, пожалуйста, небольшой столик. Надо что-нибудь полегче, чтобы духи могли двигать его. Поляк взял столик, который он перед началом сеанса принес из столовой. – Поставьте его перед камином, – попросил Лиз. – И погасите все свечи, кроме той, что на каминной полке. Втроем они сели вокруг столика и положили на столешницу руки. Стол тут же неудержимо задребезжал. Поляк сердито посмотрел на Артемия Ивановича и тот скрестил руки на пузе. Спустя некоторое время стол вздрогнул. – Ну вот, пошло, – сказал Фаберовский. – Считайте толчки, – велел Лиз. – Сколько качаний, таков и номер буквы в алфавите. Как ваше имя? Стол закачался. – Первая буква «Джей», – объявил Лиз. – Мы готовы слушать дальше. Стол затрясся дальше. Имя духа оказалось ДЖУБЕЛО. – Какое мерзкое, – шепнул поляк Владимирову. – Напоминает надпись Конроя на Гоулстон-стрит. – Нас интересует один единственный вопрос, – сказал медиум. – Скажи нам, каково имя Уайтчеплского убийцы? Стол качнулся семь раз. – Седьмая – это буква «Джи». Стол затрясло, как вагон конки на стрелках. – Двадцать восемь! – радостно воскликнул Артемий Иванович. – В английском алфавите только двадцать шесть букв, – сказал Фаберовский. – Моим мнением, он качнулся двадцать два раза. То есть буква «Вэ». – Нет, – уверенно сказал Лиз. – Стол качнулся ровно двадцать один раз, и буква будет «Ю». – Меня одолевают некоторые сомнения, – подозрительно сказал поляк. – Давайте спросим у духа, – предложил Лиз. – Ты качнул стол двадцать один раз, да? Стол качнулся один раз. – Буква «Эй», – объявил поляк. – То есть да или нет? – У духов одно качание означает «да», – уверенно сказал медиум. – Очко, – сказал Артемий Иванович. – Двадцать один раз. – Значит, «ГА». Продолжаем. Медиум вытер вспотевший лоб платком и опять положил руки на столешницу. Стол накачал еще два раза по двенадцать. – Получается «ГАЛЛ», – возгласил медиум. – Доктор Галл! – Вы в своем уме?! – вскричал Фаберовский. – Доктор Галл – личный врач королевы Виктории! – Это какое-то сумасшествие! – поддержал его вскочивший и разом протрезвевший Владимиров. – Нет, мы не можем на это согласиться! Личный врач королевы – Потрошитель! Да это ж курям на смех! – Простите, сэр, но вы со своими духами перешли всякие границы приличия! – сказал Фаберовский, вставая. – Идите лучше в полицию. Может, они вам поверят. – Я уже был и в Эйч-дивизионе, и у майора Смита из полиции Сити, и у комиссара Уоррена. И все говорят мне, что я идиот и ненормальный. – Честное слово, они правы. После того безобразия, что вы здесь учинили, я не могу больше принимать вас в своем доме! – Что же мне делать? – Одеться и уйти подобру-поздорову. Не вынуждайте меня применить силу. Ведь вы джентльмен, пусть и сумасшедший! Доктор Лиз испуганно засобирался и быстро ретировался. – Вот видите, что говорят духи, пан Артемий, – сказал Фаберовский, провожая медиума взглядом из окна, пока тот бежал от крыльца до калитки. – Они тоже уважают за Потрошителя врача. Дался же всем врачебный опыт убийцы! Ну и что с того, что Васильев – фельдшер?! Неужели он действительно потрошит их как-то по особому? – Надо дать ему курицу для эксперимента. – Между прочим, Лиз ушел, не получив ни фартинга. Сэкономленные деньги по праву принадлежат мне. – Ну уж нет, делим их пополам! – возмутился Артемий Иванович. – Между прочим, сеанс уже закончился, – закатывая рукава, сказал Фаберовский. * * * Во вторник утром в доме у Фаберовского, решившего до полудня провести время в чтении газет и размышлениях о вечных вопросах жизни и смерти, появился инспектор Абберлайн. Газеты дали поляку достойную пищу для размышлений. Они сообщали о том, что в воскресенье Столичная полиция начала сплошные опросы, что Ласк написал в министерство внутренних дел письмо с требованием требуя пообещать прощение любому соучастнику, не задействованному непосредственно в убийстве, а «Таймс» возмущалась, что теперь, кажется, любой человек на улицах подозревает в убийствах каждого встречного, словно люди устроили между собой соревнование, кто первый донесет на своего соседа. Лондон предвкушал и втайне ждал новых убийств. Но приход Абберлайна навеял поляку такие мысли, от которых ему просто стало тошно и все, что писали газеты, сразу показалось пустым и ничего не значащим. |