Онлайн книга «Сиделка»
|
Громкий голос Папаши Дюка перекрыл гул обеденной залы, заставляя всех замолчать. – Спешу порадоваться за твое зрение, оно все такое же острое. Я улыбнулась старому знакомцу и подошла к стойке. – Моя комната свободна? – А как же? Вот как чувствовал, что ты появишься, выкинул вчера оттуда одного молодчика, – хохотнул Папаша Дюк, и его необъятный живот колыхнулся над стойкой. – Как жизнь, Кейт? Снова ищешь работу? – Ты же знаешь, это мое любимое занятие. Я усмехнулась и окинула хозяина гостиницы внимательным взглядом. За то время, что мы не виделись, Папаша Дюк ничуть не изменился. Он по-прежнему был огромным и толстым, как бочка, а его пудовые кулаки все так же легко могли свернуть шею любому расходившемуся постояльцу. – Голодная? – От твоей похлебки не откажусь. Я расстегнула пальто и огляделась вокруг. – Иди, присядь вон за тот столик. Тильда сейчас все принесет. – Мне бы руки помыть. А еще лучше, принять ванну. После слов теры Барни так и хотелось вымыться. «Как ты посмела положить глаз на моего мужа, неблагодарная дрянь? Думаешь, я не вижу, как ты на него смотришь? Хочешь втереться в доверие и прикарманить его денежки? Не выйдет! Пока я стою на страже интересов тера Барни, тебе ничего здесь не светит!» Удивительно, как слепы бывают женщины, выдавая свои фантазии за реальность и принимая простую жалость и желание облегчить боль за притворство и ложь. – Иди в мою конуру. Я пока отправлю Бетси прибраться в твоей комнате. Знаю, как ты на чистоте помешана. – Спасибо. Ты настоящий друг, – с признательностью посмотрела на хозяина гостиницы. – Иди уже, – проворчал тот. Я улыбнулась и скользнула за его спину, к незаметной двери. Берлога Папаши Дюка была темной и запущенной. На стульях висели мятые штаны и сюртуки, на столе валялись кипы бумаг, окно было мутным и засиженным мухами, а на полу лежал пыльный, давно не чищеный ковер. Протиснувшись между креслом и комодом, я скользнула за ширму и включила воду. Небольшой нагреватель утробно загудел. М-мм… Красота! Я подставила ладони под струю воды и прошептала: – Все беды и обиды уходите прочь, пусть душа расправит крылья и минует жизни ночь. Старый наговор, которому научила меня Жильда, помог расслабиться и забыть о неприятностях. Не знаю, самовнушение тому виной, или еще что, но после этого немудреного ритуала мне всегда становилось легче. – Кейт, ты там не уснула? В дверь просунулась голова Папаши Дюка. – Хватит плескаться, похлебка остывает. – Иду. Я торопливо умылась, вытерла руки и лицо носовым платком, не доверяя свежести висящего на крючке полотенца, и вышла в общий зал. – Дня, Кейт! – поздоровалась Тильда и уставилась на меня с плохо скрытым любопытством. – Что, снова с работы выгнали? – Ты, как всегда, невероятно наблюдательна, – усмехнулась я. – Опять, небось, хозяйка приревновала? – Что-то вроде того. Я разложила на коленях салфетку. – Ох, бедовая ты девка, Кейт, – вздохнула подавальщица, и ее могучая грудь колыхнулась в низком вырезе блузки. – Тебе бы, с твоей внешностью, во дворце каком жить, и веером обмахиваться, а ты судна выносишь, да приставания всяких уродов терпишь. – Каждому свое, – философски заметила я и покосилась на глубокую миску с плавающими в ней кусочками картофеля и моркови. – Сегодня с потрохами, наваристая, – сообщила Тильда, выставив тарелку с подноса. – Ольдин свеженькие привез. Так уж нахваливал! Подавальщица улыбнулась, и ее полные губы открыли ряд крепких белоснежных зубов. – На вот тебе хлеба еще, – она положила на стол два толстых ломтя. – Ешь, а то отощала совсем. – Спасибо, Тиль. Я не стала отказываться от бесплатной добавки к ужину и взялась за ложку. – На здоровье, – хмыкнула подавальщица, прижав поднос к крутому бедру. – Тильда! – раздался звучный голос Папаши Дюка. – Ты еще долго лясы точить будешь? Клиенты ждут! – Иду! – отозвалась Тиль. Она направилась к столику, за который уселась шумная компания наемников, ловко уворачиваясь на ходу от нескромных прикосновений и не обращая внимания на сальные шуточки постояльцев. Я обвела глазами зал. Публика у Папаши Дюка собиралась разномастная. Небогатые купцы, рыночные торговцы, военные – в основном из низших чинов, зажиточные крестьяне и карточные шулера. Один из последних, Карел Ручка, как раз присматривал себе новую жертву. Я видела, как он, вроде бы невзначай, предложил разыграть партейку двум заезжим негоциантам. Ага. А вот и дружок его подтянулся, Эрик Косой. Местная знаменитость. Маленький, верткий, неуловимый, он умудрялся всего за пару секунд обчистить карманы собеседника, да так, что тот ничего не успевал почувствовать. – Не может быть! Кейт, лапочка, неужели это ты? О, нет! Только этого мне и не хватало! Громила Кревен. Мерзкий сутенер подошел к столику и уставился на меня голодным взглядом. Желтые волчьи глаза пошарили по моему лицу, скользнули к скромному вырезу платья и задержались на серебряном кулоне, висящем у меня на шее. – Кейти, детка, ты все так же прекрасна! – выдохнул Крев. Я продолжала молча есть похлебку. – Что? Снова в поиске? В голосе оборотня послышалось едва заметное злорадство. Я невозмутимо отломила кусочек хлеба и отправила его в рот. – А что я тебе говорил? – вкрадчиво произнес Крев. – Не прошло и двух месяцев, и ты снова здесь! Он облокотился на стул и похабно улыбнулся. – Знаешь, в чем твоя беда, Кейт? У тебя слишком много гонора и упрямства. Никто не будет долго терпеть такую гордячку. Ну, что молчишь? Скажешь, я не прав? – Отодвинься, Крев, ты мешаешь мне есть, – равнодушно ответила я. С оборотнями по-другому нельзя. Покажи им страх или волнение – не отстанут. – Ах, простите, Ваше высочество! – губы Кревена разъехались в издевательской усмешке, обнажив крупные клыки. – Я и не заметил, что вы вкушаете пищу! Не извольте гневаться. Мы же с полным пониманием. Он оторвался от стула и отвесил шутовской поклон. – Вы слышали, уважаемые теры? – Крев обвел взглядом переполненный зал. – Мы мешаем нашей герцогине ужинать! Вокруг раздались смешки, а раззадоренный оборотень наклонился ко мне, обдав острым запахом чеснока, и прошептал: – Не заносись, Кейт. Ты ничем не лучше любой из моих шлюх. Просто строишь из себя благородную, а на деле такая же сучка, как и все бабы. |