Онлайн книга «Под знаком черного лебедя»
– Это змей. – Вижу… – Папа уже вытащил змея из обертки. – Какой красавец! Это Дэнни тебе помогал выбирать? – Да. – Я не хотел радоваться тому, что папа доволен. – Немножко помог. – Подумать только, ты купил себе змея! – Папа принялся разглядывать каркас. – Слушай, давай завтра встанем на рассвете. И попробуем запустить его на пляже! Ты и я, и больше никого. Пока не выползут все эти отдыхающие и не займут каждый квадратный дюйм, а? – Да, папа. – На рассвете! Я изо всех сил чистил зубы. Папа и мама могут на меня злиться, язвить, пилить меня, как хотят, но стоит мне показать хоть тень обиды, папа с мамой негодуют, как будто я пожираю младенцев. Я их за это ненавижу. Но я и себя ненавижу за то, что, в отличие от Джулии, не могу за себя постоять. Поэтому я ненавижу своих родителей за то, что из-за них ненавижу себя. Детям запрещают жаловаться на несправедливость, потому что все знают: дети постоянно на это жалуются. «Жизнь несправедлива, Джейсон, и чем раньше ты это поймешь, тем лучше». Вот так. И вопрос решен. Значит, это ничего, если мама или папа нарушает свои обещания мне и все наши договоренности летят в унитаз? А почему? Потому что жизнь несправедлива, Джейсон. Тут я заметил папину электробритву в футляре. Я ее вытащил – просто так. Она лежала в футляре плотно, как невключенный световой меч. «Воткни ее в розетку, – шепнул Нерожденный Близнец из угла ванной комнаты. – Слабо тебе». Бритва ожила, пронизав вибрацией весь мой скелет. Папа меня убьет. Мне нельзя трогать его бритву – это настолько очевидно, что он никогда не говорил об этом. Но он даже не побеспокоился передать мне, чтобы я пошел на «Огненные колесницы» один. Бритва подползла поближе к пушку на моей верхней губе… ближе… И укусила меня! Я выдернул бритву из розетки. О боже. Теперь у меня на верхней губе дурацкая пролысина. «Что ты натворил?» – взвизгнул Глист. Утром папа все увидит и, конечно, обо всем догадается. Единственный выход – сбрить весь пушок. Но ведь это папа тоже заметит? Мне было нечего терять. Бритва щекоталась. На тройку по шкале от 1 до 10. Было и немножко больно тоже. 1/4 по шкале от 1 до 10. Я со страхом осмотрел результат. Лицо выглядело по-другому, но трудно было бы сказать, что именно изменилось. Я провел указательным пальцем по верхней губе, где раньше был пушок. Поразительная гладкость, как у сливок только что из холодильника. Я случайно открыл кожух лезвия. Жесткая папина щетина и мой почти невидимый пух высыпались темным снегом на белый фаянс раковины. Я лежал на животе, так что ребра на груди вдавились в спину. Мне хотелось пить – надо встать, выпить стакан воды. Я пошел и налил себе стакан воды. У воды в Лайм-Риджисе вкус бумаги. Я не мог уснуть на боку. У меня раздувался мочевой пузырь. Я долго мочился, думая при этом: нравился бы я девочкам больше, если бы у меня были шрамы? (Сейчас у меня только один крохотный шрамик на пальце, где меня укусила морская свинка Найджела, моего кузена, когда мне было девять лет. Хьюго, другой кузен, сказал мне, что морская свинка больна миксоматозом и теперь я умру в страшных мучениях, думая, что я кролик. Я ему поверил. Даже написал завещание. Шрам теперь почти не виден, но тогда из раны била кровь, как вишневый лимонад из переболтанной банки.) Я перевернулся на спину – теперь ребра со спины давили на грудь. Мне стало жарко, и я снял пижамную рубаху. Мне стало холодно, и я надел пижамную рубаху. Сейчас зрители расходятся из кино после «Огненных колесниц». Контролерша бродит по рядам, собирая стаканчики от мороженого, обертки от жвачки и пустые пакетики из-под конфет в мусорный мешок. Салли из Блэкберна и ее новый приятель выходят на улицу, говоря друг другу, какой классный фильм, хотя они весь сеанс лизались и гладили друг друга в разных местах. Приятель Салли зовет ее на дискотеку. Салли отвечает: «Нет, пойдем к нам в трейлер. Все остальные еще не скоро вернутся». Песня UB40 «One in Ten» [19] сотрясала костяк отеля «Экскалибур». Луна растворяла мне веки. Время обратилось в кисель. – Уууу, гребаный дребаный Солт, мать его в бога душу! Папа рухнул на ковер. Я притворился, что все равно сплю, по двум причинам: 1) я еще не был готов его простить; 2) он врезался в стены и мебель, как пьяный в комедийном фильме, источая алкогольные пары, и если он будет ругать меня за то, что я пользовался его бритвой, то лучше подождать с этим до завтрашнего утра. Дин Дуран прав. Видеть своего папу пьяным – та еще радость. Папа добрался до ванной, двигаясь, словно в невесомости. Я слышал, как он расстегивает молнию. Он попытался тихо помочиться в унитаз. Струя забарабанила по полу ванной. Прошла струистая секунда, и загрохо-булькало уже в толчок. Папа мочился целых сорок три секунды (мой рекорд – пятьдесят две). Он отмотал километры туалетной бумаги, чтобы вытереть лужу. Потом включил душ и залез под него. Прошло где-то с минуту, и вдруг послышался треск раздираемой ткани, десяток раз «пинг»-нуло что-то пластмассовое, что-то грохнулось, и папин голос произнес: «В бога душу мать!» Я незаметно приоткрыл глаза и чуть не заорал от испуга. Дверь ванной распахнулась сама собой. Папа стоял в тюрбане из мыльной пены, размахивая оторванной штангой душевой занавески. Он был голый, в чем мать родила, но там, где у меня «желудь и мешочек», у него болтался толстый кусок каната. Прямо висел! Волосы у него в паху густые, как борода бизона. (У меня там всего девять волосков!) Более омерзительного зрелища я в жизни не видел. Спать, слыша папины хрип-храпения и харко-булькания, невозможно. Неудивительно, что у родителей разные спальни. Шок от увиденного начал проходить. Очень постепенно. Неужели в один прекрасный день я проснусь и обнаружу у себя между ног такую штуку? Ужасно думать, что я получился из сперматозоида, который четырнадцать лет назад вылетел из этого. Может, и я когда-нибудь стану чьим-нибудь папой? Тогда в моей «штуке» тоже прячутся будущие люди? У меня никогда в жизни еще не было эякуляций, если не считать тех раз, когда мне снилась Дон Мэдден. Где та девушка, которая носит в себе вторую половину моего будущего ребенка где-то в глубине сложных петель и завитков? Что она сейчас делает? Как ее зовут? Слишком много мыслей сразу. |