Книга Он, она и три кота, страница 44 – Ольга Горышина

— Здравствуйте…

Ну, здравствуй — а где вещи?

Саша заявился с пустыми руками. И с пустым взглядом. Симпатичный мальчик: особенно подкупает вьющаяся каштановая челка. Волосы — мечта любой девчонки, а сам мальчик — выходит, нет. Не всякой. Не Оливки.

— Привет.

Он видел, что я смотрю ему на руки, поэтому спрятал их за спину.

— Я вам наврал…

Это я и без слов поняла.

— Я хотел с вами поговорить.

Приехали… Приехал! Ну, раз приехал…

— Проходи. Можешь тапочки взять. Руки помой. Чай будешь?

Я выдала все пулеметной очередью — той самой, в которую выстроился рой моих мыслей. Нет, я не хочу обсуждать личную жизнь дочери с ее парнем, бывшим…

Да и не парень уже! Молодой мужчина, можно сказать: ему двадцать шесть скоро стукнет. Как раз через три недели. Точно! Главное, не поздравить с наступающим днем варенья… Это теперь не мое дело. Можно убрать из телефона напоминалку. Нужно убрать!

Саша уселся на место Савки, и мне сделалось совсем не по себе.

— Ну… О чем хотел поговорить? — И чтобы не начал, быстро: — Чай будешь?

— Да, если можно… Я не завтракал…

Ну, блин же… А я не обедала!

— Могу бутерброд сделать. Хочешь?

Он кивнул — вот же, блин… Еще не вымыла — нет, уже вымыла… Не накормила, а спрашиваешь… Ну да, такая я баба Яга, теща несостоявшаяся! Корми тут всяких бывших… Не хватало, чтобы еще Савка заглянул на обед — тогда к вечеру Лешка найдет только мои обглоданные косточки!

— Или яичницу с овощами и колбасой? — добавила я в предполагаемый завтрак-обед побольше калорий.

Он кивнул — а кто бы сомневался!

— Мне так неловко об этом говорить…

Боже, знал бы ты, как мне неловко об этом слушать! Даже стоя к тебе спиной с ножом в руках.

— Мне очень нужна ваша помощь с Оливией…

Нет, нет, нет… Я помогаю только котам, пенсионеркам, желающим научиться метать бисер перед свиньями и… Больше никому. Даже себе помочь не в состоянии!

— Саша, я могу тебя накормить. Но больше ничего не могу для тебя сделать, — выдала я заранее, чтобы избежать второго раунда озвучивания их сексуальных проблем.

Господи, у меня проблемы были только с верхней частью мужского тела: у Лешки головы никогда не было! В делах семейных. Наверное, все извилины были заточены под бизнес. Во всех других случаях Супрядкин только шипел, как сейчас масло на сковородке вокруг помидорчиков и перцев. Да, рэд хот чили пеперс — это группа такая моей юности, а не сказ про современных мальчиков.

— Понимаешь, отношения — это практика, опыт, а не теория, и у всех он разный. Тут не посоветуешь.

— Я не прошу совета, — говорил гость мне в спину. — Я прошу помощи.

— В чем помощи?! — перебила я нервно.

— Так вы дослушайте, пожалуйста! — И это «пожалуйста» прозвучало как «заткнись!» — Просто поговорите с дочерью. Я сам сниму квартиру. Я не заставляю ее жить со мной. Я просто хочу получить второй шанс для наших отношений. Ну, я снова хочу начать за ней ухаживать…

Я обернулась вместе с деревянной спатулой — нет, вот так бы и дала его по лбу, чтобы из башки всякую дурь выбить. Второй шанс… А есть ли вообще «второй шанс» в отношениях: это не индейское письмо из веревочки с узелками. Новый груз отношений даже морской узел не выдержит, если они уже порвались… Говорить ему все эти прописные истины или сам догадается? Мне просто точно не надо ничего говорить Оливке. Хотя я бы с удовольствием свела их снова вместе, чтобы места для Савки не осталось. Но ведь это нереально, да? Ну что же ты, разум, спишь? Проснись, я в кой-то веке должна сделать что-то умом, а не на эмоциях.

— Саша, женщина как река… Прости за пошлость, но в одну и ту же два раза не войдешь.

Он не опустил глаз: явно не думал, что я знаю слишком много про их разрыв.

— Я люблю Оливию.

Ох, а я люблю ваши признания, мальчики…

— А что для тебя любовь? — спросила в лоб, и вот тут Сашенька отвел невинный взгляд.

Якобы заметил кота, а Соломон даже не обратил внимания на так называемого хозяина. Но точно признал, потому что направился сразу в лоток, чтобы выказать все, что о нем думает. Но я уже ничего такого не думала: тут с моей дочерью нашла коса на камень… И кто из них коса, а кто камень, я не решусь судить.

— Не знаю. Но мне без Оливии плохо.

Я тяжело выдохнула, потому что вдыхать испорченный Соломоном воздух не хотелось.

— Может, тебе просто одному плохо? Это нормально. Но это не любовь. Привычка. Но в твоем возрасте — дурная. Надо не топтаться на месте, а идти вперед. К светлому будущему, и мне, прости, не кажется, что твой свет в конце тоннеля — это моя Оливка. Извини.

Это я просила разрешения отойти к кошачьему лотку, а не за слова. Я сказала то, что думаю. То, что должна была сказать. Супрядкин прав, что мы не должны лезть в отношения Оливки с мужчинами. Да, я не буду лезть. С мужчинами. Немужчина у нас тут пока только один — Савка, и вот тут я прихвачу его за жабры. Ему шантажировать меня больше нечем. Нет, ну если ему хочется получить от Лешки в морду, то он может наведаться к нему в офис. Желательно до обеда, когда Супрядкин голодный и злой. Впрочем, злой он всегда… Последнее время.

— Саша, выключи конфорку под сковородкой, — Руки у меня пока еще грязные, а ему вряд ли хочется есть угольки. И потом: — Саша, открой дверь!

Если это Оливия, то просто замечательно: пусть эти двое сами и разбираются друг с другом. Без мамы. Не маленькие. Выросли. Из советов взрослых. Хотя никогда их и не слушали особо. Даже в детстве. Такое поколение всезнаек выросло.

10.6 "Ху из ху…"

Сашка не успел меня позвать, и я так и не узнала, вспомнил бедолага мое настоящее отчество или забыл навсегда — мне просто стало не до того. Что-то неведомое потянуло меня в коридор с мокрыми руками — и необъяснимое стало ясным, как божий день. До вечера далеко. Значит, молодые люди нынче отлично прогуливают работу. За порогом моей квартиры стоял тот, кому вход сюда был заказан.

— Здравствуйте, что вы хотели? — решила я наконец сыграть немую и не-мою сцену про курьера, который ошибся адресом. — Я ничего, кажется, не заказывала…

По Савкиным глазам невозможно было ничего прочитать, но я действительно была не в состоянии сейчас испытывать какие-либо радостные чувства от сознания того, что кому-то сейчас хуже, чем мне. Я не злорадствовала — ни на йоту. И плевать хотела, что он подумал про того, кто открыл ему дверь чужой ему сейчас квартиры. И я совершенно не хотела тут петушиного боя, который мог разыграться, открой я все карты и скажи, ху из ху… Да просто хотелось послать его — а вместе с ним и Сашу — на эти самые три буквы. Чтобы проваливали и оставили меня в покое. Пусть разбираются с Оливией сами — мне ее кота достаточно. И папочки! Я со своими-то родителями на этой недели даже минуты не разговаривала. Все боялась сорваться и сболтнуть лишнее: то, от чего мы так трепетно оберегали их все эти годы.