Книга Жажда. Тёмная вода, страница 47 – Ник Никсон

— Исправь мою ошибку, — сказал Петр.

— О чем вы говорите?

— Освободи ее.

— Я не знаю как.

— Жатва… не позволь ей…

Петр закрыл глаза. Постепенно его дыхание становилось все тише, и, в конце концов, грудь перестала вздыматься.

Умер.

Вскоре вернулись работяги. На мертвого старика, с которым вместе работали весь день, никто не обратил внимания. Их заботила только вечерняя норма воды и те протухшие крохи, что здесь принято называть едой.

Витька попросил у Прораба разрешения похоронить Петра.

— Здесь негде. Скоро тут все перекопаем, — Прораб подумал немного и сказал. — Отнеси к мусорной куче, завтра машина заберет. Я попрошу водителя, чтобы он его присыпал.

— Спасибо.

— Эй, — крикнул ему в спину Прораб. — Ищи себе напарника, норму выработки никто не снижал. Ты теперь у меня здесь надолго.

Бутылку с водой — заначку Петра уже стащили. Витька замотал труп в плед и понес к выходу. Снаружи за ним увязался надзиратель — шел по пятам прямиком до груды мусора высотой с два человеческих роста.

Со стороны Гума доносились развеселые крики и смех. Народ толпился у входа. Сквозь рокот голосов Витька вдруг услышал знакомые нотки. Тот самый парень со странными глазами, которого он спас. Это определенно его голос.

— Долго там будешь стоять!? — спросил надзиратель. — Кидай его и давай назад.

«Снайперы не стреляют в спину».

Витька положил тело на брусчатку возле мусорной кучи и незаметно подобрал осколок гранитной облицовки. Надзиратель отошел на два шага, пропуская его вперед. Витька остановился напротив него, поднял взгляд в небо. Полумесяц, словно надкусанное печенье, указывал острыми концами прямо на него. Это знак. Сейчас или никогда.

— Ну чё встал?

Витька метнул в надзирателя камень. Попал точно в лоб. Бедолага вскинул руки вверх и рухнул на спину, словно бревно.

Витька побежал, что было сил. Выскочил на свет прожекторов у входа в Гум, дыша и рыча словно дикий зверь. Люди с криками расступились.

— Помогите, убивают!

— Бомж! Бомж!

Витька безуспешно пытался разглядеть в толпе странноглазого парня, но нигде его не видел. Люди косились на него с презрением, как на таракана, которого необходимо прибить тапком.

— Фу — уу, — какая — то девушка закрыла нос рукой. — Какой он вонючий. Котик, давай войдем внутрь, я сейчас задохнусь.

— Бомж, пшел отсюда!

Подошли охранники Гума. Главный Паша Витьку не узнал.

— Ты чей? — спросил он.

Витька помотал головой — мол, ничей.

— Задержите! — закричал через всю Красную площадь Прораб. — Он мой!

— Беги давай, — полушепотом сказал Паша, кивнув в сторону Воскресенских ворот.

Витька не шелохнулся — ноги словно вросли в землю. Только беспомощно озирался от осознания грядущего беспросветного ужаса.

— Он, наверное, пить хочет. Дайте ему воды, — сочувственно сказали из толпы.

Прораб и второй надзиратель остановились в нескольких метрах за его спиной.

— Он с бригады сбежал, — Прораб срывался на одышку. — Я его заберу. Можно?

Паша взглянул на Витьку с жалостью, затем кивнул Прорабу и вместе с охраной двинулся обратно ко входу.

— Иди сюда, урод, давай.

Витьке заломили руки. Он согнулся не в силах сопротивляться.

— Эй! Это же Санька! — воскликнул голос из толпы.

Вперед вышел лощеный подтянутый парень с гладко выбритым лицом и зачёсанными набок волосами. Его белесый правый глаз слегка щурился.

— Вы это, ошиблись, — сказал Прораб. — Он из моей бригады.

— Это ты ошибся, папаша. Это Санька, друг мой. Давай — ка отпусти его.

Прораб в растерянности пялился на белоглазого, подбирая слова для ответа. Судя по внешнему виду, перед ним большой человек, со связями.

— Он… мне должен, — дрожащим голосом произнес Прораб.

Белоглазый запустил руку в карман, вытащил охапку монет и швырнул ему под ноги.

— На сдачу ванну прими.

Прораб с надзирателем принялись судорожно собирать деньги. Затем молча удалились в сторону мавзолея и исчезли в темноте.

Парень подошел к Витьке, улыбнулся и хлопнул по плечу.

— Пошли, Санька, приведем тебя в порядок.

Оставшиеся на улице смотрели Витьке вслед с удивлением и даже завистью, хотя еще минуту назад готовы были убить его.

Дальше все происходило как в чудесном сне, который может присниться только единожды, и потом всю жизнь помнишь его, представляя, будто это было в реальности. Только это и была реальность.

Робсон, так его звали, привел Витьку в темное помещение, где ждали две ослепительные красавицы.

— Как закончишь развлекаться, приходи в вип зал. Побазарим.

Витька не знал, сколько Робсон заплатил, но обращались с ним, как с королем: помыли в ванне с пеной, промассировали уставшие мышцы, подстригли и побрили, дали новую одежду. Потом отвели к той самой девушке, прогнавшей его в прошлую встречу из — за отсутствия денег.

Витька даже не успел смутиться — девушка стянула с него одежду и утащила в постель. Все произошло инстинктивно. Горячие руки скользили по его онемевшему телу, она шептала на ухо ласковые слова, которые прежде никогда не доводилось слышать. Витька сходил с ума от ее запаха, прикосновений к шелковым волосам и сладости губ. Провалившись в экстаз, он совершенно выпал из реальности.

* * *

Когда Ленни К сообщили, что в Гум пришел Кобальт, он лично спустился в фойе, чтобы его встретить.

— Не ожидал увидеть тебя здесь сегодня, — Ленни приветствовал гостя поклоном с прижатыми ладонями к груди.

Кобальт кивнул в ответ. Последний раз он бывал в этих стенах больше десяти лет назад, и те воспоминания не были радужными. Проще сказать, из — за постоянного пьянства, воспоминаний толком и не осталось.

— Мне жаль, что так вышло сегодня, — сочувственно сказал Ленни.

— Ты принял единственно возможное решение.

Кобальт не держал на него зла. Ленни при всем желании не мог ему помочь на трибунале. Его голос всего лишь один из трех, и он не стал бы подставляться даже ради старого друга.

Кобальт, Фридом и Ленни, тогда в убежище — еще просто Димка, Костя и Лёня. Золотая Тройка. Им доверяли только сложнейшую и опаснейшую работу, с которой никто не мог справиться. Сколько всего им пришлось повидать… С тех пор, кажется, миновала целая жизнь.

— Все мои двери сегодня открыты для тебя. Любое желание за счет заведения.