Книга Чужой мир, страница 55 – Ксения Власова

– Человеческая природа, – развела руками я. – Каждый мечтает о богатстве.

– И ты?

Я смешалась. Банальный вопрос был сложнее, чем казался поначалу.

– Я мечтаю о мире, – тихо призналась я. – Я устала жить в ожидании войны.

Дайс стал серьезным. Он отлип от подушек, на которые облокачивался все это время, и, поставив локоть на стол, потянулся ко мне. Я, как в замедленной съемке, смотрела на то, как его ладонь медленно двигается в сторону моей. Когда она остановилась и сжалась в кулак, так и не достигнув цели, я разочарованно сглотнула.

– А у тебя есть мечты? – спросила, чтобы подавить досаду. Обычно я старалась избегать таких откровенных тем.

Дайс помрачнел. Помолчал, словно не хотел отвечать, а затем все же проговорил:

– Раньше были, но они больше отнимали, чем давали, и теперь у меня только цели.

Я задумчиво пробарабанила ногтями по крышке стола.

– И какая же первоочередная?

– Забота о близких. Мама, сестра – я нужен им, и я сделаю все, чтобы они больше никогда ни в чем не нуждались.

– Им очень повезло с тобой, – после паузы негромко сказала я.

На самом деле, я хотела сказать гораздо больше: что понимаю, как это, когда тебе перекрывают кислород и заставляют быть тем, кем ты не являешься. Хотела добавить, что у меня было что-то подобное, и главное в этом случае – не дать себя сломить. Все эти слова застряли в горле.

Кто я такая, чтобы говорить ему нечто подобное?

Дайс вскинул голову, и от его взгляда у меня побежали мурашки. Казалось, он прочитал между строк все то, о чем я умолчала. Пождав губы, он отрезал:

– Жалость унижает, Майя.

– Да, наверное. Если бы это была она.

– А что тогда?

– Не знаю… Восхищение?

Дайс замер, будто его с разбегу ударили в грудь, и теперь ему не хватает воздуха. Он ошеломленно взирал на меня и, казалось, сомневался, не ослышался ли.

В беседку заглянул официант и прервал нас. Я с облегчением переключила внимание на маленький поднос с чашечками, который он нес в руках, низко кланяясь при этом. Признаться, я зашла слишком далеко. Не стоит говорить о таких вещах с Дайсом. Вообще-то, ни с кем не стоит, а уж с ним…

Официант водрузил кофейник на стол, наполнил чашки, выставил на стол сахарницу и небольшую вазочку со сладостями, а затем, пятясь спиной и прижимая к груди пустой поднос, выскользнул за пределы шатра. Только легкое колыхание ткани какое-то время напоминало о его присутствии.

Я обхватила чашку ладонями, привычно втянула носом аромат напитка, дегустируя его, а затем поднесла его к губам и сделала осторожный глоток. Очень даже неплохо.

– Почему ты так любишь кофе?

– Прости? – Пришел мой черед выгибать бровь дугой.

– Такая сильная привязанность должна быть на чем-то основана, – не колеблясь, заявил он.

– А то, что он мне просто нравится, как вариант не рассматривается? – хмыкнула я.

Дайс лукаво улыбнулся, покачал головой и тоже потянулся к чашке.

Я задумчиво обвела указательным пальцем тонкую фарфоровую ручку. Изящная вещица, наверное, старинная. Мама любила такие. Мама…

– Когда я была маленькой, мама часто варила кофе. Сама она к нему была равнодушна, но папа его обожал. По вечерам, когда он приходил с работы, мама встречала его кофе, приготовленным по его любимому рецепту: с солью и перцем. Папа благодарно брал кружку одной рукой, на другой к тому моменту уже висла я, благодарно целовал маму и шел в гостиную, попутно окликивая Алекса – моего брата. – Я замолчала. Почти забытые воспоминания обретали яркие краски, звуки и запахи, я как будто стряхивала пыль с заброшенной на чердак картины. – Я мало что помню из детства, но эти моменты, когда мы всей семьей сидим на диване и обсуждаем то, что случилось за день, накрепко засели в памяти.

– Теперь я понимаю, почему ты так любишь кофе, – мягко улыбнулся Дайс, и я моргнула, сбросив наваждение. Я вновь была в кафе, на Цинфе. Дверь, ведущая в самый светлый и дальний закуток моего сердца, с глухим звуком захлопнулась.

Я растерялась. Как Дайсу удается выводить меня на откровенность снова и снова?

– Ну а ты? Какие ритуалы были в вашей семье? – Я чуть отклонилась и скрестила руки на груди. Пожалуй, с меня чистосердечных признаний достаточно. Гораздо безопаснее перевести стрелки на собеседника.

– Как таковых не было, – прямодушно ответил Дайс. Он не зажимался и выглядел открытым. Казалось, он и сам хотел поделиться и был рад, что я спросила об этом. – Отец все время работал, и мы редко его видели. Не знаю, говорят ли так у вас, но на Цинфе есть поговорка: «Жена офицера вкусно кушает, много молчит и никогда не задает вопросов».

– Забавно, – пробормотала я и уточнила: – Твой отец был военным?

– Да, офицером внешней разведки.

Я постаралась удержать невозмутимое выражение лица. Когда Айю сказала, что отец Дайса совершил преступление, я подумала о чем угодно, но только не о политической подоплеке дела. Почему-то я сразу решила, что дело в мошенничестве или в чем-то подобном. Впрочем, если Дайс хоть немного похож на отца… Такой человек не мог быть простым вором или убийцей.

– Что с ним случилось? – Голос немного дрогнул, и я кашлянула, прочищая горло.

Дайс усмехнулся.

– А ты не знаешь? Любой с удовольствием озвучит подробности того скандала.

– Я хочу все услышать от тебя.

Дайс посмотрел на меня в упор, не знаю, что он увидел, но вытягивать продолжение истории мне не пришлось.

– Отец любил свою работу, пропадал на ней сутками. В его ведомство входили дела с внешними контрагентами. Он, кстати, участвовал и в первом контакте с землянами. Думаю, он пересекался с твоим отцом.

Я сглотнула. В груди появилось странное трепетное чувство. Почему-то от упоминания того, что наши отцы работали вместе, стало тепло и… волнительно. Глупость какая, Майя! Про нити Судьбы еще вспомни.

Как там говорил Алекс: «Судьба – это четко спланированное действо, выполненное с элементами импровизации»? Да, что-то подобное он обронил однажды.

– Я знаю, что у отца были враги, как у любого принципиального человека. Он никогда не шел на сделки с совестью, ему не хватало гибкости. – Уголки губ Дайса опустились вниз. – Думаю, именно поэтому решение суда огласили так быстро. Его расстреляли на третьи сутки после ареста. Как будто заметали следы.

– Какое было обвинение? – Воображение усердно рисовало картинки смертной казни, и я отмахивалась от них – слишком красочно, слишком страшно.

– У него нашли документы, свидетельствующие о связях с эрийцами. Ему предъявили измену Родине.

– Ты же не думаешь, что он виновен? – несмело спросила я.