Книга Так близко к горизонту, страница 16 – Джессика Кох

Интуитивно он делал именно то, что надо. Присел, чтобы не выглядеть угрозой, избегал зрительного контакта, который собаки часто ошибочно принимают за сигнал к нападению. Лайка нагнулась, подползла к нему, немного отползла обратно, помахала хвостом и быстро схватила кусок сыра. Дэнни не двигался. Он не совершил ошибку, которую часто совершают люди в таких обстоятельствах, – не попытался схватить собаку. Вместо этого он подождал, когда Лайка отползёт от него достаточно далеко, и только потом медленно поднялся. Я порадовалась, что он так хорошо понимает, что делать с травмированными собаками.

– Так, – сказал он, – теперь буду делать это каждый раз при встрече. Пойдём, я покажу Майю.

Я взяла его протянутую руку, и мы пошли к выгону. Майей оказался толстенький пони высотой 1,45 метров с лохматой серой шерстью, среди которой иногда пробивались белые пятнышки. Чёрная густая грива падала на обе стороны его толстой шеи. Дэнни позвал серую красавицу и, тяжело ступая, она подошла и горячо дыхнула мне в лицо. Я никогда не встречала такого дружелюбного пони. На выгоне стояли ещё два более мелких пони. Я подозревала, что это шотландские пони или, по крайней мере, их помесь. В случае с Майей я понятия не имела, какой она породы. Может, норвежец? Но тут не подходил цвет. Возможно, она была помесью разных пород.

Дэнни показал пальцем на других пони.

– Это Пабло, а того, что побольше, зовут Йосто. Они принадлежат приюту, в котором я жил. Майя – моя. Девочки из приюта заботятся о ней и ездят на ней. Для тебя она уже не подойдёт. Она старенькая, немного хромает и совершенно не поддаётся дрессуре. Но для прогулок детей подходит идеально.

В середине монолога он перешёл на английский, даже не заметив этого. На самом деле я тоже знала английский, но он говорил слишком быстро и с американским акцентом, так что я не могла понять. Я осторожно похлопала его по плечу.

– Э-э, не тот язык.

– О, извини, – пробормотал он. – Хотя я здесь уже давно, я всё еще начинаю говорить на английском, когда волнуюсь.

Он был взволнован? Из-за чего? Неужели из-за меня?

Дэнни несколько раз ткнул пальцем в лоб.

– Я думаю по большей части на английском. Возможно, дело в этом.

Несмотря на то, что он жил в Германии уже почти десять лет, он всё ещё казался скорее американцем, чем немцем.

– А на каком языке тебя снятся сны?

– На обоих. Чаще всего и на том, и на другом. Я даже не всегда замечаю.

«Невероятно!»

– Ты что-то рассказывал про Майю, – напомнила я, и он повторил сказанное на немецком.

– Ты писал, что она очень важна для тебя. Она у тебя уже давно? – хотелось узнать мне.

– Я купил её два года назад. Всё указывало на то, что она скоро умрёт, но она всё же выжила.

– Боже мой, зачем покупать старого и больного пони?

– Не знаю, – он пожал плечами. – Я не смог по-другому. Она стояла у цирка, мимо которого я ездил каждый день. Она была ранена и запущена, и никто о ней не заботился. Поэтому я спросил, могу ли я её забрать. Я купил её из сострадания. Потому что она была так же одинока и потеряна, как и я.

Я стояла, раскрыв рот. Одинокий и потерянный? Мне он таким совсем не показался.

Мне вдруг захотелось прикоснуться к нему. Я схватила его руку и потянула его к себе. Теперь мы были так близко, что я чувствовала его запах, ощущала его дыхание на своей шее. Воздух между нами стал потрескивать. Я встретилась с ним глазами и снова утонула в них. Я потянулась к нему ртом, а он склонил голову набок и поцеловал меня осторожно, почти робко. Я не двигалась, позволив действовать ему. Он разомкнул мои губы языком. Поцелуй становился всё более крепким, почти нетерпеливым, и мой язык устремился к его…

Я судорожно вдохнула и заметила, что и его дыхание ускорилось. Моя рука зарылась в его волосы, спустилась по его затылку, пробежала по плечам вперёд к груди. Он вдруг оцепенел, перестал целовать меня, и немного отодвинулся от меня. Он глубоко вдохнул, взял меня за руку и куда-то повел.

– Идём, – сказал он. – Возьмём Майю и пойдём гулять.

«Бегство, – резюмировал внутренний голос в моей голове. – То, что сейчас произошло, не что иное, как бегство».

«Но от чего? И почему?»

Когда мы пришли в конюшню, он снял с крючка уздечку и вместе с оголовьем пристегнул к голове Майи. Я позвала Лайку, и мы ушли из выгона. Некоторое время мы молча шли рядом. Дэнни держал узду своего пони в правой руке, а левую протянул мне. Я схватила её, и мы сцепили пальцы. Два моих пальца, два его, один мой, один его…

Любопытный способ держаться за руки.

– В котором часу ты заберёшь меня вечером? – поинтересовалась я.

– Ты можешь сразу поехать со мной. Только перекусим, а потом вместе поедем туда. Это сэкономит время.

Я улыбнулась:

– Но тогда я буду пахнуть пони.

Он приподнял брови:

– Это арена для боя. Не подиум. Это никому не помешает.

– А собака?

– Можешь оставить её у меня, – ответил он. – Потом заберём её. Или она боится чужих домов?

– А ты не боишься, что она что-то сломает у тебя?

Я вспомнила Александра. Он всегда беспокоился, что Лайка что-то сломает, погрызёт или написает на его вещи. Чего она, конечно, никогда не делала.

Он удивлённо посмотрел на меня:

– Что ты всё лезешь с этим «сломает»? Это просто вещи. Их все можно заменить.

– Она ничего не ломает, – пояснила я. – И она не боится, когда остаётся одна в чужих квартирах. Нужно будет просто постелить ей одеяло и налить миску воды.

Дэнни кивнул:

– Хорошо. Всё будет.

В таких вопросах он был просто восхитительно прост.

– Пошли обратно, – ткнул он подбородком в сторону Майи. – Не хочешь прокатиться на ней?

– Ты умеешь ездить на лошадях? – удивлённо спросила я.

Он помотал головой:

– Нет. Совершенно.

Я засмеялась:

– Дай-ка угадаю: на это твоего уровня хватит?

– Вот-вот. Она почти самостоятельно бежит домой.

– Она выдержит нас двоих?

– Гм, – задумался он. – Почти восемьдесят килограмм. Ты?

– Пятьдесят пять килограмм.

– В качестве исключения пойдёт, – решил он. – Мы же не будем ехать несколько часов.

Дэнни положил руки на спину пони, приподнялся и прыгнул на неё. Потом отодвинулся назад и похлопал перед собой, чтобы показать, что я тоже должна сесть.

– Перед тобой? – спросила я растерянно.

– Конечно, – сказал он и криво улыбнулся. – Я должен держать тебя в поле зрения.