Книга Приключения в Берлине, страница 3 – Барбара Картленд

Когда поезд тронулся, лорд Брэйдон открыл газету, которую Уоткинс предусмотрительно оставил для него.

Он не думал ни об одной женщине, оставленной им. Он думал о тщете своего путешествия.

Вчера после полудня он на всякий случай зашел в Министерство иностранных дел.

Неразумно было бы таить секреты от министра — маркиза Солсберийского.

Когда он поведал ему, чего ждет от него принц, маркиз сказал:

— Я согласен с вами, Брэйдон; скорее всего вы напрасно потратите время. Хотя как знать! Не исключено, что вам может удаться то, что не удалось нам.

— Разве вы пытались узнать что-либо об этом орудии?

Маркиз кивнул.

— В настоящий момент там находится один из самых опытных моих людей, но за последний месяц, а может быть, и дольше, я не получил от него ни слова. И начинаю думать поэтому, что он вернется с пустыми руками.

Слушая маркиза, лорд Брэйдон все сильнее сжимал губы.

— Немцы фанатичны в поисках шпионов, — продолжал министр, — они чудятся им везде, и они охраняют свои секреты намного лучше нас, если они у нас вообще имеются!

— Вы верите в существование этого орудия? — осведомился лорд Брэйдон.

Маркиз пожал плечами.

— Самые опытные военно-морские эксперты и специалисты утверждают, что нашу военную технику уже невозможно превзойти. Однако немцы всегда славились успехами в научных экспериментах.

Лорд Брэйдон встал, чтобы распрощаться с маркизом.

— Я попытаюсь вернуться пораньше, — сказал он, — хочется увидеть моих лошадей на скачках в Ньюмдркете. Из-за этого я уезжаю сейчас с большой неохотой.

— Мне жаль вас, — с улыбкой заметил маркиз Солсберийский, — но в то же время я благодарен принцу Уэльскому. Если кто и способен совершить невозможное, так это вы!

— Вы льстите мне, — сказал лорд Брэйдон, — но даже это не может утешить меня!

Маркиз рассмеялся, но, когда лорд Брэйдон покинул министерство, он вновь озабоченно нахмурился.

И вот теперь, разворачивая газету в поезде, лорд Брэйдон дал себе клятву не тратить на Берлин больше времени, чем необходимо для реализации планов принца Уэльского.

Он уже решил, кому нанесет визиты вежливости по приезду в Берлин — разумеется, с сообщением благовидного предлога для посещения германской столицы, достойного удивления.

Он вознамерился также навестить одну русскую красавицу, с которой познакомился несколько лет назад.

Теперь она была замужем за одним из статс-секретарей кайзера.

Если она так же прекрасна, как прежде, а ее темные глаза сияют тем же манящим блеском, его путешествие может оказаться не совсем бесполезным.

Примерно через час после отправления поезда появился Уоткинс с обедом.

В поезде был вагон-ресторан, но лорд Брэйдон не испытывал желания пробираться туда по раскачивающимся вагонам; не прельщала его и плохая, как он подозревал, тамошняя еда.

Поэтому повар с его личной яхты приготовил заранее целую корзину его любимых блюд.

Сначала Уоткинс принес из своего купе складной столик.

Покрыл его чистой скатертью с монограммой лорда Брэйдона и принялся за сервировку.

Для начала был подан pate и суп, сохранявшийся горячим в корзинке с сеном.

Другое горячее блюдо прибыло также с самой подходящей температурой.

Обед сдабривался превосходным шампанским, за которым последовал особенный кларет, выдерживавшийся в погребах в течение нескольких лет, пока в этом году не достиг непревзойденного качества.

Обед завершился кофе из серебряного кофейника.

Затем лорд Брэйдон выпил небольшую рюмку коньяка «Наполеон», поставленного на хранение еще его дедом в начале восемнадцатого столетия.

С удовлетворением откинувшись на спинку дивана, он ощутил в себе большее, чем прежде, согласие с миром.

Наконец, почувствовав, что готов отойти к раннему сну, он велел Уоткинсу расстелить его постель.

Слуга привлек себе в помощь стюарда, служащего в вагоне.

Пока они вдвоем застилали постель личными простынями лорда Брэйдона и натягивали на подушки его наволочки, он вышел в коридор.

Он стоял там, глядя во тьму за окном, и вновь думал, насколько предпочтительнее было бы направиться в Париж вместо Берлина.

Мимо него прошли несколько человек, но, глубоко погруженный в свои мысли, он не замечал их.

Затем он услышал, как Уоткинс сказал:

— Все готово, милорд!

Со вздохом облегчения он вошел в свое купе. Белоснежная постель выглядела довольно заманчиво.

Но вдруг в дверь купе постучали.

Он не мог представить, кто бы это мог быть.

Прежде чем он успел ответить, нетерпеливый стук повторился.

— Войдите! — отрывисто сказал лорд Брэйдон, и дверь открылась.

Он увидел прелестную молодую женщину. Ее глаза казались огромными на маленьком худом личике.

К изумлению Брэйдона, она прошла в купе и захлопнула за собой дверь.

Он продолжал сидеть на постели, не пытаясь подняться.

Держась за стенку рукой, чтобы сохранить равновесие, она сказала:

— Мне неудобно… беспокоить вас…

Пожалуйста… простите меня… но мне нужна… ваша помощь.

— Моя помощь?

— Я… я знаю, что вы… англичанин… и я подумала, что, может быть, вы… согласитесь помочь мне.

— Но каким образом?

Она испуганно взглянула через плечо, словно боялась, что ее подслушивают.

— Там один мужчина… немец… Я сидела напротив него в вагоне-ресторане, и теперь… он не отстает от меня.

Голос ее дрожал от волнения.

— Он ушел ненадолго… он сказал, что вернется… и хотя я могу… запереть свою дверь… я чувствую… он такой упорный… он может… подкупить стюарда или… найти другой способ… открыть дверь.

Лорд Брэйдон неплохо разбирался в людях, особенно в женщинах.

Сначала, когда она только появилась, он подумал, что девушке понадобилось что-то лично от него.

Теперь же он понял, что она абсолютно искренна и в самом деле очень напугана.

— Мне неудобно, — повторила она вновь, — очень… очень неудобно… беспокоить вас… но я не знаю… что мне делать.

Она стояла, покачиваясь от движения поезда.

— Присядьте, — предложил лорд Брэйдон, — и расскажите, кто вы и как узнали обо мне.

Примостившись на краю дивана, она повернула к нему лицо.

Затем сняла шляпку.

Ее светлые волосы, уложенные аккуратно, хотя, может быть, и не по последней моде, отливали золотом.