Онлайн книга «Последняя любовь Скарлетт»
|
Да, он изменился… Раньше ей это только казалось, раньше она все время мучилась вопросом – а не ошибается ли она? Не наговаривает ли на своего любимого?.. Но теперь она сама видит… Кто же виноват в этом – он сам?.. А может… Может быть, она, Скарлетт?.. Нет, Скарлетт твердо знала – она осталась прежней – той самой Скарлетт О'Харой… Она всегда казалась себе очень сильной, а особенно теперь: сильной своим жизненным опытом, твердостью и умом, рациональностью в поступках и в мыслях и трезвой практичностью. Она давно уже была уверена в том, что живет именно так, как хотела; правда, все эти неприятности, связанные с Реттом… Но что за семейная жизнь без неприятностей?.. Она сделала еще один глоток и отставила стакан – на этот раз вино почему-то показалось ей приторным, липким и противным. Скарлетт поморщилась: «И почему это я занимаю свои мысли такими глупыми рассуждениями?..» Поднявшись, она, кивнув на прощание хозяину аптеки, неспешно пошла в сторону своего дома… Скарлетт шла домой, твердо зная, что больше не будет терзать себя подобными размышлениями… Все, с нее довольно!.. Стена, которая стояла между ней и Реттом, наконец-то сломана. «Все, наконец-то с этим «облезлым хомяком» покончено, – подумала она, снимая плащ, – теперь ничто и никто не будет отвлекать Ретта от меня…» Часы пробили пять вечера… В комнате с прикрытыми жалюзями царил полумрак. Скарлетт в белом пеньюаре сидела на кровати в спальне, ее только что вымытые волосы были распущены по плечам. Она знала, что сейчас должен появиться Ретт, и потому хотела казаться в его глазах все такой же привлекательной и желанной, как и сорок лет назад. В незакрытое жалюзями окно соседней комнаты вливалось вечернее тепло золотого июньского дня. Здесь словно чувствовалось сонное оцепенение Телеграфного холма, дремавшего за окнами. И Скарлетт испытывала теперь точно такое же состояние – легкое и спокойное. Теперь, когда больше ничто и никто не стоял между ней и Реттом, она была способна просто тихо, без движений, лежать, не чувствуя потребности размышлять о чем-нибудь серьезном. Ей было достаточно одного лишь сознания, что теперь она не одна, что теперь они вновь вместе, и что это препятствие, столь неожиданно ставшее между ней и Реттом, наконец-то преодолено… Да, она прекрасно знала, что Ретт, обнаружив пропажу своего любимца, наверняка будет переживать, будет волноваться… «Но ведь я сделала это исключительно для его же пользы!.. – все время выдвигала себе самооправдание Скарлетт. – Надо было раньше так поступить… Когда волна безумия, охватившего его, наконец-то отступит, Ретт сам будет благодарен мне за это…» Заходящее солнце окрашивало калифорнийское небо в неяркие багряные тона – Скарлетт, сидя у окна, любовалась этим закатом… Эти багряные тона чем-то напоминали ей родную Джорджию… Сколько еще закатов ей предстоит проводить в своей жизни?.. Одному Богу известно… Но ведь она не одна, не одна… С ней – Ретт Батлер, ее любовь… Было уже около семи, когда в комнату к Скарлетт зашел Ретт. Смерив ее недобрым взглядом, он тихо, но очень выразительно спросил: – Где горностай?.. Скарлетт, конечно же, была готова к этому вопросу. Не поворачивая головы, она почти ласково, таким тоном, каким врачи обычно разговаривают с больными, поинтересовалась: – Ретт!.. – Что?.. – Почему ты не здороваешься со мной?.. Ретт как-то механически, безо всякого выражения произнес: – Добрый вечер. Инициатива предстоящего разговора, как показалось миссис Батлер, была перехвачена. Но Скарлетт это только показалось… Улыбнувшись, она ласково, с чувством произнесла: – И я тоже очень рада видеть тебя, Ретт… Подсев на кровать, он вновь спросил – голос его зазвучал еще более напряженно: – Где горностай?.. Скарлетт очень удачно изобразила на своем лице удивление. – Горностай?.. – Ну да… Пожав плечами, она произнесла: – Не знаю… Ведь с ним все время занимаешься только ты… Я не страж твоему зверю, – произнесла она, некстати перефразировав Священное Писание, – не знаю… Скарлетт улыбнулась, попыталась перевести разговор на другую тему. Но Ретт в этот июньский вечер был настроен серьезно, как никогда. – Скарлетт, у меня нет времени для шуток… Ответь мне, где этот зверек?.. Отведя взгляд к окну, чтобы Ретт не догадался обо всем по ее лицу, Скарлетт произнесла: – Не знаю… А ты смотрел в кабинете?.. Ретт едва заметно кивнул в ответ. – Да… – Ну, и… Пристально посмотрев на свою жену, Ретт все так же напряженно произнес: – Это я должен тебя спросить – «ну, и…» В этот момент Скарлетт поняла, что Ретту все прекрасно известно… Да, конечно же, он не знал, что она посещала магазин на углу Кавендиш-стрит и Эппл-авеню, не знал, что она несла туда, крадучись, этого зверька, вставшего непреодолимой преградой между ней и любимым… Он ничего этого не знал – да и как ему было догадаться?.. Но Ретт понимал, что исчезновение Флинта – дело ее, Скарлетт, рук. И Скарлетт поняла, что видит, чувствует это… Более того – она поняла, что он сам знает, догадывается о ее знании… Отвернувшись к окну, глядя на старую смоковницу, старческую кору которой изборождали глубокие рубцы, она подумала: «И к чему весь этот ненужный разговор? Ведь мы и без слов прекрасно понимаем друг друга…» Ретт продолжал настаивать: – Или ты, Скарлетт, скажешь мне, где мой горностай, или… «Он говорит так, как капризный маленький мальчик, который потерял своего любимого плюшевого мишку, и теперь обвиняет в этом всех подряд, – устало подумала Скарлетт, – Боже, как это все мне надоело…» Ретт все наступал и наступал, а Скарлетт как-то вяло отбивалась… Неожиданно ее почти болезненная возбудимость сменилась каким-то обморочным равнодушием ко всему… Так человек, собравшийся на вокзал, обнаружив, что часы его давно уже стоят, устало садится на чемоданы и ни на что не обращает внимание… «А может быть… Может быть, действительно во всем ему признаться, – подумала Скарлетт как-то обреченно… Ну, не будет он потом со мной разговаривать неделю-другую… Но ведь потом, через какое-то время, он поймет меня… Поймет и простит!.. Не будем же мы ссориться из-за такой мелочи… Это просто смешно». |