Книга Земли за Башнями, страница 59 – Сергей Жилин

А гигант меж тем остановился и обернулся проверить, что случилось с цепью. Неуклюжая нечисть развернулась набок и направила чудовищные синие глаза на драконида. Бездушный взгляд статуи, которая позволяет себе двигаться.

– Игун! – крикнул где-то вдалеке Ратибор.

Турич бросился выручать товарища, но уже не мог опередить тощей руки, потянувшейся к дракониду. Тот силился подтянуться, но уйти от гигантской пятерни не успевал. Костлявая рука приблизилась к Игуну и поддела того снизу. Гигант помог бедолаге взобраться в ладью, словно крестьянин, помогающий цыплёнку.

Игун перевалился через борт и отпрыгнул подальше. Немёртвый бурлак же упёрся одной рукой в землю, а второй подтянулся на носу ладьи, дабы лучше разглядеть незваного пассажира. Медлительная нечисть внушала ужас, но не стремилась атаковать.

Бежавший на выручку Ратибор остановился в тени деревьев. Игун остался один на один с синеглазым чудовищем. Секунды шли, и взведённый драконид выставил перед собой магический наконечник. Гигант вперился взглядом в оружие и пробормотал:

– Копьё, которым меня стращал некромант, – челюсть и язык нечисти еле ворочались, так что слова с трудом прорывались сквозь гнусавое мычание. – Теперь я понимаю…

Великан шумно вздохнул и спросил:

– Когда я в последний раз бодрствовал, вода доходила мне до колен. И сами колени были на месте. Как долго я спал?

– Почём мне знать?

Бурлак надолго задумался. В итоге нечисть сподобилась на умозаключение:

– Не ты усыпил меня и даже не твои предки. А разбудил ты меня ненароком. Напавшие на ладью, верно, решили, что Габеш и Унемир уже не доберутся до моря.

В стороне послышался шелест камней. Гигант обернулся на Ратибора, решившегося выйти из убежища. Бурлак напрягся, увидев турича, чьи сородичи и сотворили с ним столько бесчинств. Ратибор поспешил успокоить великана:

– Моё имя Ратибор. Я товарищ Игуна – драконида, что находится в твоей ладье. А как тебя зовут?

– Беатоун, – ответил бурлак, протягивая каждый слог.

– Признаюсь честно, мы собирались вновь погрузить тебя в сон. Пока не увидели, что ты обладаешь разумом. Раньше мне подобной нечисти встречать не доводилось.

– Я понимаю.

– Мы бы хотели продолжить путь, Беатоун. Позволь моему спутнику спуститься, и мы оставим тебя в покое.

Гигант глядел на турича, не моргнув ни разу, чем вызывал жуть. Обдумав слова Ратибора, мёртвый бурлак спросил:

– А куда вы идёте?

– По реке, пока не доберёмся до гор.

– Тогда я предлагаю вам взобраться в ладью. Я доставлю вас до места. А вы поможете мне сохранить рассудок.

– Как это? – спросил Игун.

– Соглашайтесь, и я расскажу.

Ратибор с Игуном переглянулись и неуверенно кивнули друг другу. Путешественники настолько устали от ходьбы, что отважились ехать верхом на нечисти. Ратибор вернулся за мешками, и Беатоун помог туричу подняться на борт. Оглядев вырванную цепь, бурлак решил ползти дальше, надеясь, что вторая выдержит. Ладья развернулась полубоком, но поплыла по каменистому дну.

Мёртвому гиганту не требовалось дышать, а потому он мог свободно говорить при таких нагрузках. Только Беатоун набрал скорость, как приступил к рассказу:

– У князя, имени которого я не помню, было два сына: Габеш и Унемир. Они с отцом вели войну против соседнего княжества и в решающем сражении победили… Но ценой своих жизней. Отец вспомнил давнюю мечту сыновей увидеть море и, насыпав их прах в урны, снарядил эту ладью. Князь повелел довести судно до моря и пустить в свободное плавание. Такое он придумал погребение сыновьям.

– И в каком году это было? – спросил Ратибор.

– В 348-м от заключения брака между Туром и Моконой.

– Почти шестьсот лет назад…

Услышав, как долго длился его сон, Беатоун ненадолго замолк. Но всё же продолжил:

– Тогда ещё река не совсем обмелела, и ладья могла идти своим ходом. Но всё же часто садилась на мель, что и вынудило князя послать гонца на север с предложением наняться в бурлаки. Наш народ не был охоч работать на туричей, но моё положение было бедственным. Я покинул родное побережье и взялся тащить ладью по мелководью.

Гигант откинул с пути здоровенный валун.

– Но в княжестве, что проиграло войну, осталось много недоброжелателей. Они объединили силы и начали совершать нападения на ладью. Охрана таяла, и в один неудачный день злоумышленникам удалось умертвить меня.

– Они сделали это кристальным копьём? – спросил Игун.

– Нет. Тогда им хватило обычного оружия. Я умер, но князь не сдался. Он нанял некроманта, благодаря которому я поднялся неустанным рабом и вернулся к своему долгу. К тому моменту погребальный путь ладьи длился уже несколько месяцев, охрана сбежала с судна, ведомого нечистью.

– И что же князь?

– Он думал только о захоронении сыновей, часто навещал ладью. Думаю, в какой-то момент его убили заговорщики, потому что князь перестал появляться. О ладье забыли все, кроме недоброжелателей. Они атаковали вновь и вновь, испытывая моё бессмертие на прочность. Но у них ничего не получалось, покуда не появилось кристальное копьё. С его помощью напавшим удалось меня усмирить, и о дальнейших событиях я поведать не могу.

Ратибор облокотился на борт и взглянул вперёд по ходу движения. Плыть по камням предстояло долгие вёрсты. Ратибор скорее бы поставил на то, что Беатоун сотрёт себе локти и брюхо, нежели исполнит предсмертную волю братьев.

– Все, кому есть дело до ладьи, уже мертвы, – сказал турич. – Волочить её к морю уже ни к чему.

– Ты забываешь, что я нечисть. У меня нет ничего, кроме долга. Я обязан буду его исполнить.

– У предыдущей нечисти, что я встретил, не обнаружилось никакого долга.

– Одичавшая нечисть.

– Среди вашего брата ещё и разные породы есть?

– Не совсем.

Беатоун решил пояснить, что к чему:

– Мозги у нечисти похожи на песочные часы. Память и разум высыпаются, как песок. И то, как быстро это происходит, зависит от мастерства некроманта. Тот, что воскресил меня, был хорош. Чем яснее цель даёт некромант, тем уже горловина часов, и тем медленнее утекает рассудок. Бесцельно воскрешённый мертвяк быстро становится диким чудовищем.

– Но и ты когда-нибудь одичаешь?

– Однозначно.

– Когда исполнишь свой долг?

– Вероятнее всего. Может быть, и раньше.

– Паршивая у тебя доля, и нет у меня слов утешения.

– В этом ты прав.

Ратибор как будто расслышал печаль в лишённом интонации голосе. Как будто проявилась та часть Беатоуна, что ещё способна чувствовать. Зря Игун разбудил неприкаянного бурлака.