Книга Земли за Башнями, страница 98 – Сергей Жилин

Десять ангелов могли вольготно расположиться в каменной хижине. Мариус первым обнаружил дымоход и спросил:

– Сагитта, где-нибудь в округе есть деревья?

– Скалы в округе пустынные. Дровами нам разжиться негде.

– Переночуем и так, – сказала Диана, снимая шлем. – К утру будьте готовы продолжить путь.

– Я готов заступить в караул, – вызвался Лаэлус.

– Хорошо. Вокруг не души, так что советую следить за Сагиттой пристальнее, чем за подходами к лагерю.

Чёрная манипула скинула доспехи и легла спать. Сон быстро овладел бойцами. Лаэлус же не чувствовал ни капли усталости – его охватило воодушевление. Освободившись от брони, боевой маг сел, скрестив ноги, у входа и принялся наблюдать за потоками магии.

Лаэлус начал забывать идеально прямые линии эфира, мерно текущие от башни к башне. Местный хаос уже чуть не стоил магу руки или, быть может, жизни. Временами ангел чувствовал себя лучником без колчана, вынужденным хватать летящие в него же стрелы.

Но здесь Лаэлус начал улавливать закономерности. Потоки магии, извивающиеся раненой змеёй, стали казаться более понятными.

Возможно, здесь, на плато, энергия вела себя как-то особенно, а возможно, разницы не было, просто маг приблизился к пониманию. Он начал предугадывать, когда тонкая струя превратится в мощный поток, качнётся в сторону, а затем раздвоится. Сложно было сказать, что ангел постиг законы дикого эфира, но начал ощущать его интуитивно.

Лаэлус дотянулся до текучей эссенции и зачерпнул горсть. Проведя через мозг магический поток, он зажёг на ладони сферу, веющую теплом. Какое-то время маг наблюдал за сиянием шара, как вдруг тот потерял яркость. Лаэлус попытался стабилизировать заклинание, но оно отозвалось беспорядочным миганием.

И вдруг решение стало очевидным: всю жизнь мага учили концентрироваться на заклинании, на его схеме и точке применения. Этим Лаэлус и занимался, хотя давно достиг мастерства, при котором мог колдовать неосознанно. Куда актуальнее было сконцентрироваться на источнике энергии.

Поменяв подход, маг выровнял свечение и теплоту сферы. Творить заклинание бессознательно было непривычно, словно ходить вслепую. Однако Лаэлус обнаружил, что справляется. Одновременно он мог черпать нужное количество энергии, следовать за непостоянными потоками и сторониться накатывающих волн.

Вдруг Лаэлус осознал, что совсем позабыл о несении караула. Отчасти виной тому была увлечённость, но отчасти и кое-что другое. Раньше боевой маг мог творить заклинания, сражаясь, вплетая магию в боевые пируэты. Сейчас же, деля внимание между источником и заклинанием, он вряд ли сумел бы хоть шагу ступить. На глаза, уши, ноги и крылья попросту не хватало контроля.

Прервав колдовство, Лаэлус почувствовал себя, словно после транса. Такое с ним было во время бытности неофитом, осилившим первые в жизни чары. Зато это был редкий опыт с диким эфиром, не закончившийся травмами, болями и чувством бездарности. Хоть процесс и оказался утомительным.

Рассчитывая попрактиковаться позднее, Лаэлус взял перерыв. Окинув взглядом спящих товарищей, маг поднялся и забрал лежащую в стороне сумку. Вернувшись на свой пост, ангел достал конфискованный у Сагитты артефакт. Когда монахиня заметила этот причудливый камень, то схватила его с почти что одержимостью.

Неправильной формы оникс с синими созвездиями в глубине. Лаэлус столкнулся с некромантией, о коей знал лишь то, что она запретна. Изучая артефакт, ангел в какой-то момент обернулся на шорох. Проснулась Сагитта, приподнялась и перевела взгляд с мага на камень в его руках.

Лаэлус жестом подозвал монахиню к себе. Та подошла и села рядом.

– В поселении мне не представился шанс допросить тебя подробно. Сейчас, раз уж тебе не спится, я задам несколько вопросом. Прежде всего, скажи, что это?

– Артефакт ведьмы, на которую я работаю. Он хранит некротическую энергию – это всё, что я могу сказать о камне.

– Хранит энергию? Если некромантам нужны подобные сосуды, значит, они не способны использовать эфир?

– Он для них не годится.

– А ты, выходит, соображаешь в магии?

– В моём аббатстве преподают теорию заклинаний.

Лаэлус покрутил в руках кусок оникса и произнёс:

– Необычное открытие. Изучая шаманизм нандийцев или волхование туричей, наши маги с удивлением обнаруживали, что энергией для этих языческих практик служит тот же эфир, что и для чистой ангельской магии. Предположительно, забытое громословие драконидов тоже несостоятельно без эфира. А некромантия, стало быть, исключение?

– Многого мне узнать не удалось, – опустила взгляд Сагитта, – но я выяснила, что некротическая энергия крайне редкая. Её источники скудны и малочисленны – некроманту потребуется месяцами копить силы для простейшего чернокнижия.

Ангелша замолкла на время, не решаясь раскрывать чужие тайны. Но всё же сказала:

– Но я предполагаю, что в камне сконцентрировано много энергии. Моя нанимательница редко занималась некромантией в моём присутствии. Но я копила для неё энергию непрестанно.

– И зачем же? – послышалась интонация, свойственная инквизитору.

– Я желаю узнать тайну белоликих. Некромантка коллекционирует манускрипты – я рассчитываю обнаружить в одном из них ответ, почему эти чудовища невидимы для Джовиты.

Лаэлуса не впечатлило рвение монахини. Маг лишь сильнее нахмурился.

– Откуда ты знаешь? – спросил он.

– От представителей моего аббатства, что присутствовали на свадьбе Джовиты. Они рассказывали, что Всемогущий читал мысли всех четырёхсот гостей, мысленно общался с каждым. Но мысли белоликого оказались недоступны для бога. Убийца подкрался, незамеченный Джовитой.

– Покушение было предотвращено. А даже если бы и нет…

– Ты сам себя обманываешь, – перебила Сагитта. – Джовита успокоил тебя мыслью, что он бессмертен, но здесь, когда бог не следит за твоим разумом, отважься на свободомыслие и пойми, что заблуждался. Джовита может умереть. Стоит застать его врасплох, и всемогущий ангел падёт. Бессмертие Джовиты – это ложь, пусть и во благо, но ложь.

– Ты права…

Маг поразмыслил над этим. Уязвимость Джовиты была для него как родинка на руке. Она всегда была на виду, но никогда не удостаивалась внимания, а потому словно и не существовала.

– Мы были ослеплены заботой Джовиты, не желающего, чтобы мы жили в тревоге за его жизнь. Не знаю, как мне это удалось, но я освободилась от самообмана. Всего на минуту, но её мне хватило, чтобы решиться пойти за Башни. Я поравнялась с изгнанниками, чтобы обезопасить своего бога от белоликих.

– Теперь я понимаю. Теперь я верю, что ты всё это время служила Джовите, а не какой-то ведьме.

Лаэлус положил оникс на скрещенные ноги. Подавшись ближе к Сагитте, маг спросил: