Онлайн книга «Следы на песке»
|
– Спасибо, можешь идти. Вы поняли? – Нет, – сказал Ауджелло. – Катарелла хотел сказать, что лошадям выжигают клеймо с инициалами владельца или конюшни. Наш конь, видимо, лежал на том боку, где было клеймо, потому-то я его и не увидел. Вернее, мне и в голову не пришло искать клеймо. Фацио призадумался: – Надо полагать, мигранты… – …тут ни при чем, – закончил фразу Монтальбано. – Сегодня утром, когда вы уехали, я в этом убедился. Следы тачки не шли в сторону лачуг – через пятьдесят метров они повернули к шоссе. Где их наверняка ждал фургон. – Я так понимаю, – вмешался Мими, – они лишили нас единственной зацепки. – Так что выяснить имя владельца будет непросто, – заключил Фацио. – Разве только случай поможет, – сказал Ауджелло. Монтальбано замечал, что некоторое время назад Фацио утратил веру в себя и дела стали представляться ему неподъемно сложными. Похоже, и его настигла старость. Однако они здорово ошиблись, решив, что узнать имя владельца будет непросто. Комиссар обедал у Энцо, не удостаивая подаваемые блюда должным вниманием. Из головы не шла картинка простертого на песке изувеченного животного. И вдруг в голове возник вопрос, удививший его самого: «Конина – какова она на вкус? Никогда не пробовал. Говорят, сладковатая». Съел он мало, а потому отказался от послеобеденной прогулки по молу. Вернулся в кабинет, где ждали бумаги на подпись. В четыре часа зазвонил телефон. – Синьор комиссар, к вам там одна синьора, вроде как задарма. – Она что, не назвала себя? – Назвала, синьор комиссар, Задарма, я вот сейчас только вам назвал. – Ее так и зовут – Задарма? – Точно так, синьор комиссар. Задарма, ну и ну. – Сказала, что ей нужно? – Никак нет. – Проводи ее к Фацио или Ауджелло. – Нету их, синьор комиссар. – Ладно, пусть заходит. – Меня зовут Эстерман, Ракеле Эстерман, – представилась сорокалетняя высокая блондинка в жакете и джинсах. Распущенные волосы, длинные ноги, голубые глаза, крепкое мускулистое тело. В общем, в точности такая, какой можно себе представить валькирию. – Садитесь, синьора. Она села, закинув ногу на ногу. Странное дело, ее скрещенные ноги будто стали выглядеть еще длиннее. – Слушаю вас. – Я пришла заявить об исчезновении лошади. Монтальбано подпрыгнул на стуле, но замаскировал это резкое движение, притворившись, что раскашлялся. – Вижу, вы курите, – сказала Ракеле, указав на пепельницу и пачку сигарет на столе. – Да, но, думаю, кашель… – Я не про кашель, тем более что он притворный, но раз вы курите, значит, я тоже могу закурить. – И достала пачку из кармана. – Вообще-то… – …здесь запрещено? Вы же не будете поднимать шум из-за одной сигареты? Потом проветрим. Она встала, прикрыла дверь, снова села, взяла сигарету и наклонилась к комиссару, чтобы прикурить. – Слушаю вас, – сказала она, выпуская дым через нос. – Но простите, ведь это вы пришли, чтобы сказать… – Ну да. Но когда вы так неловко отреагировали на мои слова, я поняла, что вы уже в курсе. Это так? Пожалуй, эта глазастая заметит, как дрожат волоски в носу у собеседника. С такой стоит играть в открытую. – Да, это так. Но давайте по порядку. – Давайте. – Вы живете здесь? – Я в Монтелузе уже три дня, гощу у подруги. – Если вы живете, пусть временно, в Монтелузе, то по закону заявление надо подать… – Но я поручила лошадь человеку из Вигаты. – Имя? – Саверио Ло Дука. Черт! Саверио Ло Дука – один из богатейших людей на острове, а в Вигате он держал конюшню: четыре или пять породистых лошадей, которых он завел ради красоты, ради чистого удовольствия владеть ими, и никогда не посылал на скачки. Сам же он бывал там наездами и целые дни проводил с лошадьми. Друзья у него влиятельные, так что стоит проявить осмотрительность: того и гляди ляпнешь лишнее – как говорится, пустишь струю мимо горшка [2]. – Позвольте уточнить. Вы захватили с собой лошадь, когда ехали в Монтелузу? Ракеле Эстерман удивленно посмотрела на него: – Конечно. Это было необходимо. – Почему? – Потому что послезавтра во Фьякке дамские скачки, их раз в два года устраивает барон Пископо ди Сан-Милителло. – Я понял, – соврал комиссар. Он ничего не знал об этих скачках. – Когда вы заметили, что лошадь пропала? – Я? Я ничего не заметила. Сегодня на рассвете мне позвонил из Монтелузы сторож конюшни Шиши. – Я не… – Простите. Шиши – это Саверио Ло Дука. – Но если вам сообщили об исчезновении на рассвете… – …почему я так долго тянула с подачей заявления? А она умная. Но эта ее манера заканчивать начатые им фразы порядком раздражала. – Потому что мой рыжий… – Рыжий? Это кличка? – Вижу, вы совершенно не разбираетесь в лошадях? – Ну… – Рыжими называют лошадей светлой масти. Мой жеребец – кстати, его зовут Супер – иногда убегает, приходится искать. Они поискали и в три утра позвонили сообщить, что не нашли. И тогда я подумала, что он не убежал. – Понял. Но, возможно, с тех пор… – Мне бы позвонили на мобильный. – Закурила вторую сигарету. – А теперь сообщайте плохую новость. – С чего вы взяли, что… – Вы ловко ушли от ответа на мой вопрос, комиссар, предложив рассказывать по порядку. Чтобы потянуть время. А это может означать только одно. Его похитили? С меня потребуют большой денежный выкуп? – Он дорого стоит? – Кучу денег. Это чистокровный английский скаковой жеребец. Что делать? Лучше сказать, все равно догадается. – Его не похитили. Ракеле Эстерман откинулась на спинку стула и, внезапно побледнев, замерла. |