Онлайн книга «Берегиня Иансы»
|
Тот со своим ответом медлил, поскреб ложкой по пустой тарелке, облизал ее, звонко бросил на стол. – Откуда я знаю, что не побежишь к своему любовнику с докладом? – Он вытер губы рукавом и скрестил руки на груди. Спать хотелось неимоверно, комната перед глазами качнулась. И когда я так успела захмелеть? К гармонике присоединилась балалайка, и обе заливались развеселой мелодией. Гости вскакивали со своих мест и кидались в пляс. Пьяненький гармонист с хитрым прищуром разглядывал веселящуюся толпу и в такт музыке притоптывал ногой. Объяснять Савкову, что с Лопатовым-Пяткиным у нас было лишь деловое соглашение, и не более, – к чему? Я не собиралась ни перед кем оправдываться или отчитываться. Раньше мы с Василием были на одном берегу реки, теперь – на разных. Вот и весь сказ. – Он хочет избавиться от меня, – пожала я плечами, – и обязательно это сделает, если найдет. Как ты думаешь, я побегу к нему теперь? И знаешь что? Не надо мне ничего рассказывать, потому что мне неинтересно. – Зато мне очень интересно. – Глаза Николая злобно блеснули. – Что у вас произошло? Ты, Наталья, мечешься из крайности в крайность. Вы с графом то дружите, то нет. Не понимаю я чего-то. Аль ты определиться не можешь, хорошо тебе с ним или плохо?! Я не выдержала и расплылась в многозначительной улыбке. – Ты хотя бы представляешь, сколько вы дел натворили, голубки?! – Савков старался перекричать царивший вокруг шум и гвалт, настырную музыку гармони. Сам не замечая, как становился пунцовым от ярости. – Ко-оленька, – протянула я, – да меня так с детства не отчитывали! Не ревность ли промелькнула в твоих словах, или мне только почудилось? Николай осекся, бледнея и сжимая губы. Грубый намек на его нелепое и неуклюжее признание тогда, год назад в музее Николаевска, оказался тем самым долгожданным ударом в живот. Колдун не сводил с меня яростного взгляда, а потом через силу пробормотал: – Я думаю, мы едем в Николаевск. Король Иван хочет заключить мирный пакт с Лопатовым-Пяткиным. Ты станешь откупом. Так было решено и так будет. Завтра поутру трогаемся в путь. Времени мало. В затуманенном мозгу новость, в другое бы время рассмешившая, не оставила никакого отпечатка, я широко зевнула и встала. – Меня ты, что ли, заставишь ехать? Савков поднялся следом и, опершись на столешницу, нагнулся ко мне. Выглядел он на редкость одурманенным, даже заметно зашатался. – А почему ты решила, будто я один путешествую? – промямлил он заплетающимся языком и не-определенно махнул слабой рукой. Перед глазами у меня кружился хоровод. Неловко оглянувшись, я вдруг поняла, что двери трапезной надежно перекрыты стражами в красных плащах Тульянского королевского полка. – Ну ты и сволочь! – расплылась я в довольной улыбке, будто сама мысль, что Савков последний негодяй, поймавший меня со всеми потрохами, доставила удовольствие. – Чего сразу-то не схватил? – Жрать хотелось… А потом комната расплылась перед взором, к горлу подступил тошнотворный комок. Кто-то держал меня под руки, куда-то грубо тащил, а ни сил, ни желания вырываться и бежать не осталось. Я плыла по сладостным волнам долгожданного хмельного сна, а далекий чужой голос недовольно повторял, как сломанная шарманка: – Когда они надраться-то успели? Давай их сюда положим. Вдвоем? А Николай Евстигнеевич не осерчает с утра, все-таки девку давно выловить пытались? Вокруг было светло, душно и тесно. Хотелось стянуть с себя влажную рубаху и раскинуть руки, но что-то мешало. Какая-то каменная глыба теснила меня, наваливалась и грозилась подмять под себя. Я пошевелилась и открыла глаза, взгляд уперся в обшарпанную стену. Кое-где на побелке появились мелкие темные трещинки, будто крохотные морщинки на лице пожилой женщины. Голова шла кругом, а во рту стояла неприятная сухость. Кто-то горячий и громогласно храпящий прижимал меня к стене, наваливаясь все сильнее. Упершись коленями, я потеснила наглеца. Тот недовольно забормотал, зашевелился… «Что-то я не понимаю, какой еще наглец?..» – пронеслось в гудящей голове. Ответ нашелся сразу после того, как сосед хрипло произнес: – Я щас с кровати упаду. – Савков? – Я неловко перевернулась, хорошенько ткнув кавалера острым локотком. – Ты чего тут делаешь? Спали мы одетые. Штанины портов во сне задрались выше колен, и теперь лежать было дюже неудобно. Живот неприятно сводило судорогой, как после хорошего перепоя. Николай не шевелился и больше признаков жизни не подавал. – Савков! – ударила я его в плечо. – Ммм? – Савков, какого рожна мы в одной постели? Я же должна уже быть на полпути к границе Тульяндии… – Пришедшая тут же догадка меня ошеломила. – Так ты, скотина, мне сонного порошка в пойло подмешал?! От злости я пихнула недвижимого гостя, и тот с грохотом свалился на пол, видать хорошенько приложившись лбом. – Москвина, мать твою! – Он шустро сел. Его загорелое небритое лицо пересекали алые следы от тяжелой пуховой подушки. – Москвина? – недоуменно повторил Николай, и лицо его озарила изумленная, почти издевательская улыбка. – Не ухмыляйся так глумливенько, – фыркнула я. – Мы спали полностью одетые. Тут второе неожиданное открытие заставило мою больную голову заработать в удвоенном темпе – вокруг царил редкостный бардак. Моя одежда, с вечера собранная в седельные сумки, была разбросана, банные принадлежности раскиданы по столу, мешочек, где я хранила подложную грамоту и деньги, единственный аккуратно висел на спинке стула, совершенно неправдоподобно пустой. Сума, куда я прятала Страха, а намедни и кошель Савкова, разодранная, венчала гору перерытого тряпья, скинутого у стола. – Наталья, – хмыкнул Николай, – не хочу тебя расстраивать, но, похоже, тебя ограбили. – Потрясающе! – Что делать – непонятно: то ли смеяться, то ли плакать. Вор ограбил вора! Невероятное хамство! Что искали, я знала точно – браслет Королевская Невинность. Ну Погуляй, ну мошенник! – А чего ты зубы скалишь? – рявкнула я раздраженно, сползая с кровати и нарочно стукнув его. – Тебя тоже, между прочим, обокрали! – Это как? – недоуменно поморщился он и, широко зевая, почесал почерневший от утренней щетины подбородок. Я попыталась разыскать сапоги. Не было! Похоже, прохиндеи утащили мою единственную обувку. – Как-как?! – Вытащив из кучи белья весьма фривольную ночную сорочку голубого шелка, купленную мной в момент помутнения рассудка, я обнаружила на ней внушительную дыру и брезгливо отбросила в сторону. – Я вчера твой кошель стащила, а ночью его стащили у меня. – Ты что сделала? – отозвался Николай елейным голосом, от тона которого меня передернуло. Осторожно покосившись на колдуна, я поняла, что дело худо. Выражение лица того не вызывало никаких сомнений – сейчас даст по шапке. |