Книга Берегиня Иансы, страница 34 – Марина Ефиминюк

– Ну в твоих колодках и у скорохода появится медвежья походка! – отбрехивалась я, все больше умаляя достоинства испорченной обувки.

Притихший лагерь изумленно следил за нашей перепалкой.

– Заткнуться! – хрипло рявкнул Савков и обдал нас весьма недоброжелательным взглядом. – Ветров, ко мне!

Федька подскочил на месте и потрусил к Главному.

– Смотри, Федор, не затявкай по команде, – следом хохотнула я и сунула в рот ложку остывшей каши.

– Москвина, я сказал – молчать! – донесся до меня предупреждающий окрик.

– Сейчас! – буркнула я себе под нос, глотая безвкусную массу. – Размечтался, друг разлюбезный! Черт, могли бы и солюшки подбавить! Конечно, Савков, думаешь, поймал – и теперь крути как хочешь? – ворчала я, морщась от несъедобного походного варева.

– Москвина, – тихо раздалось над самой головой, – спать пора.

Я поперхнулась кашей.

– Савков, ты монстр! Говорят, ежели всегда нежданным гостем являешься, то теща любить не будет.

– У меня нет тещи.

– Даже не знаю, кому больше повезло. Ей или тебе. А ты меня на ночь пристегнешь к себе диметриловыми наручниками? Да? Но учти, я девушка приличная, со мной вольностей никаких нельзя. Да и сам не сможешь. С диметрилом-то ты не дружишь, – ухмыльнулась я, задрав голову и разглядывая его. На небритом подбородке, ближе к шее, был нежно-розовый шрам. Интересно, какой смельчак хотел колдуну глотку перерезать? Эх, не узнаю, должно быть, никогда, а жаль. Так бы руку пожала.

– Не мечтай, – хмыкнул тот, – к дереву привяжут.

И ведь приковали, стервецы, тяжелыми длинными кандалами, правда, не к дереву, а к телеге. Самым подлым образом, под сконфуженное внимание примкнувших за это время к лагерю путников. Но Федька и тут проявил участие – подложил мне под голову мою же седельную сумку (пока Николай Евстигнеевич не видит), а потом тихо шепнул:

– Ты прости, он сказал, что с заключенной никаких разговоров.

– С заключенной? – ухмыльнулась я, устроившись поудобнее на подстилке из сена и разглядывая черное небо, усыпанное мелкими подмигивающими точками-звездочками. На телеге даже лучше – почти королевское ложе по сравнению с холодной землей.

– Я тоже думаю: какая ты заключенная? Ты не-обычная, вот… – неожиданно он осекся.

– Федь… – К своему собственному ужасу, я была польщена до глубины души.

– Ты красивая…

– Федь, – перебила я его почти ласково, – я профессиональная воровка, в прошлом году меня едва не повесили. Если ты когда-нибудь встанешь у меня на пути, я, не задумываясь, прикончу тебя и еще прихвачу твой кошель. Понимаешь?

– Я не верю тебе, – улыбнулся тот и отошел.

А я лежала, беспомощная, в душе жутко злясь на юнца, и готовая еще тысячу раз повторить все вышесказанное слово в слово, потому что произнесенное– чистейшей воды правда. Но он сам такой странный. Он думает, что я красивая.

Ночь разгулялась и разухабилась, звезды засверкали ярче, воздух совсем остыл и заморозил скованные руки. Федька посапывал прямо на голой земле под телегой, завернувшись в плащ. У костра тихо переговаривались часовые, и сизый дым от огня растворялся в чернильной тьме.

Кандалы, забитые железными пальцами, было невозможно открыть, как ни крути. Мне еще повезло, что в колодки не заковали. Рядом с телегой раздался тихий шорох и хрустнула сломанная ветка. Я встрепенулась и тут же заметила быструю тень, отделившуюся от кустов. На какое-то мгновение незнакомец попал в отблеск костра. Высокий, плечистый, с бегающими глазами. Плащ окутывал его, делая похожим на крылатую тень, а на непокрытой голове топорщился светленький, почти прозрачный ежик волос. Сердце в груди замерло в ожидании нападения.

– Ты кто? – шепотом, чтобы Федор не услыхал и не очнулся от сладкого юношеского сна, спросила я.

Молодец отчего-то метнулся обратно в темноту, но неосторожно оступился и неуклюже шмякнулся на холодную траву.

– Я Акакий. От Погуляя, – раздалось снизу.

– Ак-ак-какий от Погуляя? – Я недоуменно вгляделась в темноту, пытаясь припомнить, откуда мне знакомо это имя. – Ах, от ростовщика? Так это ты, прохвост, на постоялом дворе вещи мне изорвал?

Часовые, заслышав весьма подозрительное шебуршание, настороженно вглядывались в темноту стоянки. Один тяжело поднялся и, слегка прихрамывая на отсиженную ногу, приблизился к телеге. Я тут же закрыла глаза и искусно всхрапнула. Шаги замолкли рядом со мной.

– Ты чего тут? – тихо поинтересовался страж.

Я по-прежнему изображала глубокий сон, только в носу щекотало от заметного запаха сивухи, принятой стражем для сугрева. Дозорный помялся некоторое время для очистки совести, потом вернулся обратно к костру, источающему тепло, и приятелю, почти прикончившему весь штоф мутной пьянящей бурды.

Посланец Погуляя между тем, очухавшись от позорного падения, практически бесшумно подполз к большим деревянным колесам телеги и с земли яростно зашептал:

– Прохор спрашивает, где его браслет?

– Чей браслет? – Стараясь не греметь кандалами, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания, я свесила голову и едва не столкнулась нос к носу с Акакием. – Ты о чем толкуешь, прынц залетный? Я денег что-то не видела. Верни мои сапоги, мошенник! Зачем тебе понадобились мои старые драные сапоги?!

– «Невинность» отдашь – верну сапоги, – начал торг молодчик.

– Ничего себе – равноценный обмен! – съехидничала я.

– Отдашь нам браслет – бежать помогу и документы верну.

– И сапоги новые! – зашипела я.

Предложение мне очень понравилось. Что такое – дурацкий браслет по сравнению со свободой? Ничего! Пшик! Между прочим, у этой побрякушки имеется братец со звучным именем Королевская Честь. Сворую его. Потом, когда выберусь из этой передряги.

– Ладно, – сдалась я, – договорились. Ты мне свободу, я тебе браслет отдам.

– Я хочу его увидеть! – потребовал «покупатель».

– Он у меня к ноге пристегнут, – со смаком соврала я, – стану снимать обувь – кандалы забренчат.

– Наташа, – вдруг очнулся Федор и сонно поднял голову, – ты что-то говорила мне?

Я резко примолкла.

Федор кашлянул, поднялся и, пошатываясь, отправился в кустики, на ходу расстегивая порты. Вот тебе и этикет, елки-палки.

– Завтра. Ночью, – еще раз многозначительно повторил Акакий, будто назначал тайное свидание юной глупой девице, и пополз обратно в лес, боясь приподнять башку, как бы стражи не засекли.

Через сутки я стану свободной – замечательно. Демон еще не появился – отвратительно.

Но как ни странно, все сложилось самым наилучшим образом для меня, Акакия, Прохора Погуляя и браслета Королевская Невинность.