Онлайн книга «Шопоголик и Рождество»
|
– Досталась моей сестре Анне, – признается Дженис. – А шейкер для коктейлей? – удрученно уточняю я. – Неужели ты ни одного коктейля в нем не приготовила? – О! – Дженис победно поднимает палец. – С ним очень удачно вышло. Мы подарили его племяннице Мартина Джуди. Она постоянно им пользуется! Может, и пользуется, сердито думаю я. Но я не Джуди его дарила, а Дженис и Мартину. (Кстати, теперь понятно, почему ее навыки визажиста нисколько не улучшились.) – Дженис, люди дарят тебе подарки, потому что им так хочется, – с жаром произношу я. – Потому что они тебя любят. И хотят доставить тебе удовольствие. Подарки – это выражения любви и заботы, а не барахло, которым забивают шкаф. – Знаю, Бекки, – жалостливо улыбается Дженис. – Знаю, что должна сама ими пользоваться. Но ведь это так непрактично. Что ж, не стану читать ей нотаций. Сама знаю, что человек не может просто взять и перестать быть заядлым передаривателем. Может, это в генетике заложено. Может, ученые еще однажды откроют этот феномен. Но в этом году, – мысленно обещаю я себе, – я найду Дженис подарок, который она не сможет передарить. Например, куплю для нее какой-нибудь деликатес. Скажем, лобстера! При мысли о том, как я вручаю Дженис живого лобстера, губы у меня растягиваются в улыбке, и она тут же спрашивает: – Что такое, солнышко? – Ничего, – я ставлю на стол свою чашку. – Пошли. Пора заняться покупками! Мы отправляемся в продуктовый отдел, особенно привлекательный тем, что все товары тут можно попробовать. И у каждого прилавка тебя чем-нибудь угощают – то сливочными тянучками, то пирогами, то праздничной водкой. – Неужели даже водка бывает праздничная? – растерянно спрашиваю я у Дженис, которая уже отхватила нам два маленьких стаканчика. – Конечно, солнышко! – отвечает она и залпом опрокидывает свой. – Видишь, в бутылке мишура плавает? Давай попробуем ароматизированную! Вон там лимонную наливают. А здесь – с запахом корицы! Вообще-то, когда водка отдает корицей, да еще и пьется под песни Мэрайи Кэри, она и правда кажется праздничным напитком. Затем мы с Дженис пробуем праздничный джин и традиционную праздничную медовуху. А после Дженис намеревается обойти все по второму кругу. Если я не вмешаюсь, она тут до вечера проторчит. – Дженис, – объявляю я, наконец. – Нам надо двигаться. Подогретое вино в другой раз попробуем, ладно? Хватаю ее под руку и тут же натыкаюсь на отдел, в котором продают копченый лосось. А вот он точно есть у меня в списке! К прилавку тянется длиннющая очередь. Хороший знак. Я тут же пристраиваюсь в хвост. Выворачиваю шею, чтобы прочесть на ценнике что-то о копчении на яблоневых щепках, и тут краем глаза снова замечаю знакомый серебристый блеск. С надеждой оборачиваюсь… Точно! Это он, самый модный в этом сезоне шар с серебряной ламой! Болтается на ручке детской коляски. Спорить готова, эта мамочка купила его здесь. Ну, на этот раз я его не упущу! – Дженис, – в спешке выпаливаю я. – Будь так добра, купи мне копченого лосося. Вот моя кредитка, – я вручаю ей карту и шепотом добавляю: – Пин-код 4165. Плати с нее. А мне нужно кое-куда сбегать. – Конечно, солнышко! – радуется Дженис. – А сколько? Я еще не смотрела на цены… – О цене не беспокойся, возьми побольше. Ну или узнай, вдруг есть какое-то специальное предложение. – Дженис открывает рот, чтобы задать еще какой-то вопрос, и я быстро добавляю: – Спасибо! – и ныряю в толпу. Я просто обязана выследить шарик с ламой. Бегу вперед, расталкивая народ локтями, и, наконец, настигаю маму с коляской. Вот он! Шарик с серебряной ламой на бархатной петельке! Какая же у этой ламы очаровательная серебристая грива. И такой милый розовый пацифик на боку! Теперь я понимаю, почему это елочное украшение так популярно. – Извините! – запыхавшись, хриплю я, тронув женщину за плечо. Она оборачивается. – Да? – Вы здесь эту игрушку купили? – киваю на шарик с ламой. – Ага, вон в том киоске, – отвечает она и указывает на самый дальний от нас угол зала. – Огромное спасибо, – благодарю я. Женщина направляется дальше, я же кричу ей через плечо. – Вы знали, что это самый главный рождественский аксессуар этого сезона? Их нигде не купишь. Такая редкость! Мчусь к киоску, который она мне указала, и тут на телефон приходит сообщение. Солнышко, какой брать – на яблоневых щепках или на дубовых? Или холодного копчения? Дженис Х Остановившись на секунду, я отвечаю: Все равно. Можно на яблоневых. Бкс Снова устремляюсь вперед, но тут мобильник разражается трелью и на экране высвечивается имя Дженис. – Привет, Дженис! – отдуваясь, отвечаю я. – Все в порядке? – Солнышко, тут и правда есть специальное предложение! – победно заявляет она. – Можно взять упаковки по двадцать, тридцать и сорок фунтов. Я помню, ты сказала о цене не волноваться, но не могу сама принять такое решение… – Возьми по тридцать, пожалуйста! – торопливо перебиваю я. – Будет отлично! Спасибо тебе большое! Я что есть духу несусь дальше и успеваю добежать до угла прежде, чем от Дженис приходит новое сообщение: Прости, солнышко, ошибочка вышла. На яблоневых щепках в упаковках по тридцать фунтов нет. Дженис х Да бога ради! Можно подумать, после двух «бак-физов» [21] кто-то почувствует разницу. Стараясь держать себя в руках, набираю ответ: Купи любую за любую цену. Огромное спасибо, Дженис, я очень ценю твою помощь! Бкс Проход передо мной волшебным образом пустеет, и я делаю последний рывок, не обращая внимания на снова запищавший в кармане телефон. Наверняка Дженис спрашивает какую-нибудь ерунду: как упаковать или что-то в этом роде. Нет уж, пускай на этот раз решит сама. Добравшись до дальнего угла, я лихорадочно озираюсь по сторонам. Вот он! Висит на боковой стенке киоска: мой вожделенный шарик с серебряной ламой, на боку у которой розовыми нитками вышит пацифик. Йее! Отдышавшись, подхожу поближе и приветливо улыбаюсь продавщице. Она же, протирая очки в золотой оправе, улыбается мне в ответ. Судя по бейджику на груди, зовут ее Ивонн Хэнсон. – Здравствуйте, Ивонн! – приветствую ее я. – Какой чудесный у вас киоск! – Спасибо, – польщенно отзывается она. – Старалась, как могла. Чем я могу вам помочь? – Можно купить шарик с серебряной ламой? – прошу я, стараясь не выдать голосом нетерпения. – Пожалуй, даже… несколько? Или, скажем… все, что остались? |