Онлайн книга «Смотри, я падаю»
|
– Hijo de puta [125]. Тим ползет вокруг дома, больше не слышит их голосов. Может, они побежали в разные стороны и не заметили, как он спрятался в этом саду. Но они могут вернуться. Он ползет, бросает пакет с деньгами перед собой, ползет к нему, берет пакет и пытается встать, но ноги его не держат. Он заползает в мокрую глину возле папоротников и чувствует, как из него вытекает жизнь. Жизнь выходит толчками, с каждым ударом сердца. Он ползет обратно, опять вокруг дома, лежит на террасе. На спине. Смотрит в сводчатый бетонный потолок, с которого отслаивается светло-серая краска и хрустальная пыльная люстра висит на черном шнуре. Вентилятор. Я, что ли, в своей спальне? Нет, нет. Он кладет пистолет рядом с собой. Берет телефон. Снова его роняет. Кому я могу доверять? Кому? Симоне. Но нас могли видеть вместе. Могут следить и за ней тоже. Кто может мне сейчас помочь? Ребекка, но ты за тысячи миль отсюда. А я здесь. Где я, Ребекка? Он откладывает мобильник. Стаскивает с себя рубашку, скручивает ее в жгут, берет один конец в рот и прикусывает зубами изо всех сил, когда второй конец засовывает как можно глубже и сильнее в рану. Должен остановить кровотечение. Или я умру. Не должен умереть обещание кому можно доверять. кто как когда он распада ет ся на куски та бле тт ка Иглы. Болезненные уколы, как будто иголки у него внутри. Надо зашивать. Он ищет телефон. Находит. Нажимает номер Май Ва. Звонит. Ответь, ты должна ответить. С какой стати ты должна мне помогать, Май? Мне же совсем не нравятся твои булочки на пару. Только бы не уплыть, не потерять сознания. – I come, mr Tim. Clear I come. Big problem, no problem [126]. Тим прижимает ладонь к рубашке. Она мокрая, теплая и воняет железом. Полицейские машины проехали мимо, туристы прогуливаются в обоих направлениях, и он слышал, как они говорят на голландском, немецком, норвежском, шведском и английском, но не на испанском. Номер дома врезался ему в память, небольшая плитка обожженной керамики рядом с калиткой, ведущей в сад. Сине-зеленые цифры 38. Он должен быть готов на случай появления кого-то, если по его следу пошлют собак или если приедут хозяева дома. Май Ва. Придет она? Должна. Она сказала, что сразу поедет. А потом как будто кто-то бросает ему на живот огненный двадцатикилограммовый груз, он корчится, поворачивается на бок, а во внутренностях копается нож, пылающие угли в ногах. Но ему нельзя кричать, он стонет и все медленно исчезает: потолок, хрусталь, вентилятор, и все проваливается в черноту. – Мистер Тим, должен проснуться, мистер Тим. Ее голос – мираж, оазис, свежий бриз в адской пустыне. Мистер Тим! – Да. – Садитесь. Где я? У меня болит спина? Заказал время для массажа? Он в районе Illetas, на террасе чужого дома, и если Май Ва говорит, что надо встать, значит, надо. Но как? Все тело кричит от боли, ее руки давят на его спину движением вверх, он помогает, упирается локтями в камни, потом ладонями, а в боку жужжит и рвет мышцы цепная пила. – Много крови. Но перестает. Он сидит, пялится в сухой куст, под которым лежит сдувшийся красный мячик, поворачивает голову в сторону, там на коленях сидит Май Ва, улыбается так, что не видно ее глаз, на ней темно-красная футболка, поглощающая пятна крови. Брюки у нее того же цвета. – Мы в машину. Он дышит, быстро и часто, пытаясь перешагнуть через болевой порог. Должен. – Считаю до трех. Un, do, tre [127]. Это Май Ва считает, он напрягается, она поднимает, и он стоит. Тело хочет сложиться пополам, как перочинный нож, но он удерживается в вертикальном положении. Ее ладонь под его рукой. Деньги. Пакет лежит неподалеку. Пистолет, он жмет в спину. Он удивляется, как тот попал на место, за ремень. Он показывает пальцем на пакет, Май Ва наклоняется, берет его и дает ему. – Машина рядом с калиткой. Она ведет его к стене с калиткой, отпускает его руку. Калитку можно открыть, она выглядывает, крутит головой в обе стороны. – Никого нет. Давай, быстро. Он пытается бежать, но может только идти, ощущает пистолет в своей руке. Никаких людей на дороге, никаких полицейских, открытая голубая дверца машины, грязное сиденье, он впихивает себя туда, дверь закрывается, заводится мотор, и Май Ва опускает солнцезащитный козырек. – Голова вниз. Он наклоняется, пытается справиться с болью, а Май ведет машину на спокойной, нормальной скорости среди вилл района, и скоро они выезжают на автостраду. – Можно сесть, мистер Тим. Ему хочется спросить, куда они едут, но он не успевает, прислоняет голову к нагретому солнцем боковому стеклу и проваливается в свою личную дымку. Он все видит ясно, но так, будто он уже не является частью того мира, в котором находится. Автодомик старой модели на колесах с маленьким окошком и дверью, на которой нарисован красный китайский иероглиф. Огород с подсолнухами и цветной капустой, пряные травы и толстенький бок чок, пальма, пузатое оливковое дерево и живая изгородь давно не стриженных кустов, окружающая участок. Жара придавливает его к сиденью машины, пот течет под волосами, губы пересохли, а горло еще суше, он хочет попить воды. Май Ва обходит машину, входит в автодом, возвращается. Молча протягивает руку, он берется за нее, и она помогает ему встать. Он ковыляет десять метров от машины до единственной комнаты трейлера. Конфорка, кровать, застеленная простыней с бирюзовыми попугаями на розовом фоне. |