Книга Если бы мы были злодеями, страница 83 – М. Л. Рио

Мой взгляд метался по его лицу. Я посмотрел в его глаза. Серые, как сталь, золотые, как мед.

– Да, – согласился я. – Должен.

– Я не знаю, что заставило меня так поступить. Я никогда – никогда раньше – не хотел причинить тебе боль.

Его пальцы (они вдруг стали ледяными) опять прикоснулись к моей коже.

– А сейчас? – выдавил я.

Я не осмеливался показать ему, как легко он мог это сделать.

Его рука упала, безжизненно повиснув. Он отвернулся.

– Оливер, я не знаю, что со мной… Я хочу, чтобы весь мир страдал.

– Джеймс. – Я дотронулся до его плеча и заставил посмотреть на себя.

Но прежде чем я успел хоть что-то сообразить, я почувствовал его руку на своей груди. Ладонь Джеймса прижималась к моей футболке, пальцы играли на вороте. Я ждал, затаив дыхание, что он притянет меня к себе или оттолкнет. Но он все продолжал смотреть на собственную руку как на что-то чужое, чего он никогда не видел раньше.

Февраль не заставил себя долго ждать. Середина месяца наступила и прошла еще до того, как я перестал писать по привычке «январь» во всех своих конспектах. Приближался промежуточный экзамен, и, хотя Фредерик и Гвендолин придерживались необыкновенно щадящего режима в том, что касалось домашних заданий, мы буквально шатались под тяжестью строф, которые нужно было выучить наизусть, сгибаясь и под грузом того, что нужно было прочитать, отрепетировать и написать (последний пункт включал в себя многочисленные эссе).

Как-то ранним воскресным вечером мы с Джеймсом и девочками сидели в библиотеке, повторяя свои реплики к сценам и готовясь к прогонам, которые поставили в расписание на следующую неделю. Джеймсу и Филиппе дали роли Гамлета и Гертруды, Мередит и Рен – Эмилии и Дездемоны. Я ждал, когда появится Александр – Тимон Афинский – в пару моему Флавию.

– Господи! – воскликнула Филиппа, в четвертый раз запнувшись об одну и ту же фразу. – Неужели кто-то умер бы, если б я стала Офелией? Я ведь не настолько стара, чтобы быть твоей матерью!

– «И наконец – признаться в том мне больно…» ^[86] – с усталой улыбкой ответил Джеймс.

Она тяжело вздохнула.

– «Что свершила

Дурного я, чтоб мог ты говорить

О том с таким громовым предисловьем?»

Они продолжили тихо спорить. Я откинулся на диване, наблюдая, как Мередит на мгновение задела волосы Рен. Обе девушки представляли собой прелестную картину: свет камина мягко играл на их лицах, отражаясь на изгибах губ и подрагивая на ресницах.

– «Так если б посулили

Тебе весь мир – ты изменила б мужу?» – Рен.

– «Ах, милая синьора! Весь мир слишком ценная вещь, чтоб кто-нибудь согласился заплатить так дорого за небольшой грешок». – Мередит.

– «Мне кажется, ты бы на это не согласилась». – Рен.

– «А я скажу, что да! Потому что при таких условиях и грех был бы не грех. Понятно, я не пошла бы на это за какое-нибудь парное колечко, кусок полотна, за юбку или убор, наконец, за деньги, – но за целый мир!.. Что значит сделать мужа раз рогатым с тем, чтоб потом возвести его в сан монарха вселенной! Я бы рискнула за это чистилищем» ^[87]. – Мередит.

Я уткнулся носом в блокнот. Текст был прорезан моими замечаниями, отдельные куски подчеркнуты цветными маркерами, и мне стало уже сложно найти в этом хаосе нужные строфы. Какое-то время я что-то бормотал, голоса остальных шепотом плыли вокруг, сливаясь с треском огня в камине. Прошло пятнадцать минут, затем двадцать.

Я начал беспокоиться, думая об Александре, как вдруг хлопнула входная дверь. Я выпрямился в кресле.

– Наконец-то! – сказал я, вслушиваясь в приближающиеся шаги, и добавил: – Почти вовремя, я ждал тебя весь вечер! – И только потом сообразил, что в библиотеку ворвался отнюдь не Александр.

– Колин! – сказала Рен, отвлекаясь от текста.

Он кивнул, неловко шевельнув руками в карманах пальто.

– Извините, что помешал.

– Что случилось? – спросила Филиппа, прищурившись за линзами очков.

– Я ищу Александра.

Щеки Колина порозовели, но я сомневался, что виной тому был холод.

Филиппа быстро переглянулась с Мередит.

– Мы думали, он с тобой, – вымолвила Мередит.

Колин кивнул, обводя взглядом книжные стеллажи и умышленно избегая смотреть прямо на нас.

– Да, мы договорились о встрече. Он сказал, что мы выпьем в пять в «Голове зануды», но я не видел его. Он пропал. – Колин пожал плечами. – Поэтому я и решил заскочить в Замок.

– Конечно. – Филиппа уже выбиралась из кресла. – Кто-нибудь пусть проверит его комнату, а я сбегаю на кухню. Может, Александр оставил там записку.

– Я сам проверю! Вдруг он правда у себя? – Колин вылетел из библиотеки, явно желая добраться до безопасной лестницы, где мы уже не сможем пялиться на него.

Мередит поймала мой взгляд.

– Как думаешь, что случилось?

– Понятия не имею. Он тебе что-нибудь говорил?

– Нет, но он какой-то странный в последнее время, – ответила Рен.

Джеймс тихо фыркнул.

– Как будто мы все – не странные.

Рен нахмурилась. Я промолчал и пожал плечами в ответ. Она открыла было рот, но я уже никогда не узнаю, что она хотела сказать: Колин с грохотом спустился по лестнице и появился на пороге библиотеки, его румянец исчез.

– Он у себя! – выдохнул он. – Но с ним что-то не так! Кто-нибудь, идемте, поможете мне! – выкрикнул он ломким голосом, и мы разом вскочили на ноги.

Джеймс, и Рен, и Мередит, и я ринулись к винтовой лестнице.

Филиппа выбежала из кухни, когда мы поднимались по ступеням.

– Ребята? Что происходит? – нервно окликнула она нас, но никто ей не ответил.

Дверь с треском ударилась о стену, когда Колин распахнул ее настежь. Книги, одежда и смятые бумаги были разбросаны по комнате, словно осколки от взрыва бомбы. Александр лежал, растянувшись на полу, его конечности были выгнуты под неестественными углами, голова откинута назад, будто он сломал шею.

– О боже! – выдохнула Мередит.

– Вашу мать, что нам делать? – вырвалось у меня.

Джеймс протиснулся мимо меня.

– С дороги! Колин, подержи его, сможешь?