Онлайн книга «Эль-Сид, или Рыцарь без короля»
|
– Прошу вас. Окажите честь моему дому. Он показывал туда, где на хорошем ковре были разложены кожаные подушки вокруг большого подноса резной меди. Горели толстые свечи в большом канделябре. Дом, такой неказистый снаружи, внутри был очень удобен и отделан с неброской роскошью и большим вкусом. – Не угодно ли закусить? – Нет, – ответил Руй Диас. – Мы торопимся. – Может быть, вина? Настойки на травах? Воды? – Довольно будет воды. Хозяин хлопнул в ладоши и, когда слуга принес красивый стеклянный кувшин с водой, сам наполнил стаканы. Все трое уже сидели на подушках вокруг подноса. – Это и в самом деле – честь для меня видеть вас снова. Поглядывая друг на друга, они пили холодную чистую воду. Руй Диас отметил, что глаза хозяина светятся не только умом, но и лукавством человека несуетливого и уверенного в себе. Чувствовалась привычка считать деньги и оценивать тех, кто являлся просить их взаймы. – Мой повелитель Мутаман объяснил мне суть дела, – сказал иудей. Руй Диас кивнул: – Тем лучше. Время дорого. – Само собой разумеется, я ни в чем не могу отказать ему. – Рад за него. – Как и вам. – И это радует. И делает объяснения ненужными. Руй Диас подумал, что положение, которое занимает этот человек при дворе эмира, – во многом исключительное и вместе с тем – опасное. Собирать налоги и подати для властителя Сарагосы – дело тонкое и сложное, ибо бен-Исхак принимал на себя всеобщую неприязнь, а государь оставался как бы и ни при чем. Своими трудами и стараниями он обеспечивал приток денег в казну, а себе кое-какую прибыль. Если вдруг что-то пойдет не так, если налоговое бремя станет чрезмерным, эмир Сарагосы всегда может сыграть роль Понтия Пилата, свалить все на ненавистного народу иудея, обвинить его в растратах и мздоимстве и пожертвовать его головой. А потом назначить на его место другого. – Сумма довольно значительная, – сказал бен-Исхак. – Действительно немалая. Иудей с подозрением оглядел Мартина Антолинеса, словно спрашивая себя, кто это и что он тут делает. Руй Диас успокоил его: – Это мой человек. В нашем войске он ведает всем приходом и расходом: следит за распределением добычи, за королевской пятиной и тому подобным. Я ему полностью доверяю. У него в голове есть такое, чего моей не хватает. Бен-Исхак кивнул: – Позволите ли называть вас «Сиди»? – Да, раз уж так принято в ваших краях. В улыбке, раздвинувшей губы иудея, читались и лукавство, и сомнение, однако лукавство, безусловно, преобладало. – Восемьсот динаров – огромные деньги, Сиди… Это без малого пять тысяч дирхамов. – Знаю. И потому я здесь. Повисло недолгое молчание. Бен-Исхак задумчиво рассматривал перстень у себя на пальце: – Могу ли говорить с вами откровенно? – Разумеется. Иудей поднял голову: – Ваши гарантии недостаточны… Руй Диас улыбнулся очень холодно: – Достаточно было бы и одной, если это – слово эмира Мутамана. – Да, но обычно принято… – Обычно принято выполнять его приказы: половина денег – это трехмесячное жалованье войску, половина – расходы на покупку припасов, телег и вьючных мулов. – Конечно-конечно, с этим все понятно… – заморгал иудей, словно бы не решаясь перейти к сути. – А вот относительно процентов… И осекся, высоко подняв брови. Как будто спохватился, что сказанное им выходило за границы учтивости. Руй Диас поднес к губам стакан с водой, медленно отпил и поставил стакан назад. – Никаких процентов. Так мне сказали, и вам следует это уяснить с самого начала. – Я рискую, Сиди… – Меньше, чем мои люди и я. – Да о том ведь и речь… В том случае, если вас… Кхм… В том случае, если судьба окажется к вам немилостива… – Иными словами, если арагонцы и франки распотрошат нас, то?… – Не приведи бог, – всплеснул руками бен-Исхак. – Бог не допустит такого несчастья. – …То вернуть вам деньги будет затруднительно, так? – Рад, что вы все понимаете. Как тогда я получу их назад? – Насколько я понимаю, деньги свои вы получаете, собирая подати для вашего повелителя. А останутся лишние – кладете их себе в карман. Бен-Исхак не без труда проглотил обидные слова. – Да, но и недостачу я покрываю оттуда же – из своего кармана. И этим все сказано. – Это меня не касается. Теперь молчание было продолжительней. Руй Диас хотел, чтобы смысл его слов проник как можно глубже в сознание собеседника. – Ни единого дирхама сверх долга, Ариб бен-Исхак, – добавил он наконец. – Это следует уяснить непреложно. Помимо займа не получите ни одной монетки. Такова воля эмира. – Он лично высказал ее? – Сами знаете, не дело государя вдаваться в такие мелочи… Он дал мне понять это. И думаю, вам тоже. – Я не получал никакого письменного распоряжения, – с запинкой произнес бен-Исхак. – Уверен, вам кое-что передали на словах. – Может, и передали… – сказал иудей, в душе которого повиновение боролось с боязнью понести убытки. – Но – ни слова о том, чтобы простить проценты. Руй Диас весьма правдоподобно изобразил приступ ярости. Он почти слышал, как внутренне хохочет Мартин Антолинес. – Простить?! Клянусь Богом и всеми его святыми!.. Вы осмелились употребить это слово, говоря со мной?! Иудей пошел на попятный и стал поспешно оправдываться: – Я вовсе не хотел вас обидеть. Я намеревался лишь… – Так послеживайте за вашими намерениями. Не я затеял этот поход, а ваш эмир. Ариб бен-Исхак предпринял еще одну слабую попытку протеста: – Однако платит вам не он, а я. – Полагаю, Мутаман хочет оставаться в тени. Деньги – материя тонкая. – Да, – со вздохом признал иудей. – Очень тонкая. Снова повисло молчание. Бен-Исхак рассматривал свой перстень, а Руй Диас наблюдал за тем, что варится в хозяйском котелке. Если поход на северо-восток провалится, он своих денег назад не получит. И прощай тогда восемьсот динаров. – На таких условиях я не смогу быть вам полезен, Сиди. Мартин Антолинес собрался было что-то сказать, но Руй Диас остановил его, опустив ладонь на его руку. Потом с нарочитой резкостью поднялся: – Спасибо за воду. Доброй ночи. |