Онлайн книга «Родственные души»
|
Через двадцать минут наш номер напоминал какой-то грандиозный пикник плюшевых медведей [26] – без плюшевых медведей, конечно. Сказать, что меня взволновала мысль об обслуживании номеров, будет явным преуменьшением. Когда Ной сказал, что все расходы запишут на счет компании, а значит, я могла заказывать все что угодно, меня, возможно, чуточку занесло. – Ты обязательно должен попробовать яйца бенедиктин [27], – сказала я, лежа на ковре на животе и при этом набивая рот. – На вкус они как мир во всем мире. Только из яиц. Ной приподнял бровь, сидя по другую сторону стола. Стопка блинов перед ним была такой высокой, что почти загораживала его лицо. – Примирительные яйца? Такое возможно? – Если бы все на завтрак ели эти яйца, то войн больше бы не было. Пожалуй, съем еще порцию. Раньше я никогда не пробовала это блюдо, но оно определенно мне нравится. Ной засмеялся и налил себе свежевыжатого апельсинового сока. – Если ты считаешь, что эти яйца вкусные, то просто еще не пробовала блины. – Черничные? – Ага. – Берегись, я сейчас приду. Я побежала к Ною. Он проткнул блин вилкой и поднял. Я закрыла глаза и позволила ему положить блин в мой рот. А затем застонала: – О господи! Примирительные блинчики! Они такие вкусные! Ной, здешние шеф-повара случайно не готовят для ООН? Он снова засмеялся. Я выхватила у Ноя вилку и погрузила ее во фруктовый салат, с жадностью пронзая сочные кусочки спелой дыни. – Ну надо же, мне никогда не нравилась дыня! – сказала я, засовывая в рот кусок за куском. Ной же просто наблюдал за мной с его особенной легкой улыбкой, которой он одаривал меня, когда я забавляла его. – Никогда прежде не видел, чтобы кто-то так восхищался завтраком. – Ты серьезно? Это самый важный прием пищи. Иногда вечером, лежа в кровати, я обдумываю, что приготовлю себе на завтрак. И могу так раздразнить себя, что потом долго пытаюсь уснуть. – Это совершенно нормально. – Мне плевать, даже если это абсолютно ненормально. Как только мы (и под этим я подразумеваю себя) объелись, мы выселились из отеля и сели на поезд в Мидлтаун, возвращаясь в реальность. Не успела я и глазом моргнуть, как Ной уже подводил меня к двери дома. По сравнению с подтаявшими улицами столицы в Мидлтауне до сих пор было много снега. – Еще раз спасибо за потрясающий вечер, – сказала я, поцеловав его в висок. – Думаю, я никогда его не забуду. – Я тоже великолепно провел время. – Ной переплел свои пальцы с моими, а потом наклонился для короткого поцелуя в губы – на случай, если мама выглянет в окно. Я задрожала. Ной скорчил гримасу: – Боюсь, у меня плохие новости. – Что такое? – Не волнуйся слишком сильно. Просто думаю, следующую пару недель мы не сможем видеться так часто, как мне бы хотелось. Мое настроение тотчас испортилось. Я покачала головой и сказала про себя: «Сильная. Независимая. Женщина». – А что случилось? – Репетиции. Надо так много всего успеть до этого выступления. Поверить не могу, что оно всего через две недели. А у нас до сих пор полный раздрай. – У вас не раздрай. Вы гениальные. – Спасибо, но нам предстоит множество репетиций, если мы не хотим выглядеть дилетантами на фоне Ponyboys. Я разочарованно опустила глаза на покрытую снегом дорожку. Ной погладил мое лицо: – Ты же понимаешь, что мне будет плохо из-за этого. Не знаю, как я справлюсь. Я говорю как сентиментальный идиот? Готов поспорить, ты уже с нетерпением ждешь небольшой передышки от меня… Я улыбнулась, чтобы приободрить его: – Да, на самом деле небольшая передышка не помешает. – Эй! Я засмеялась и поцеловала его в губы. – Конечно, я буду скучать по тебе, дурачина, – сказала я, обхватив его руками. – Сильно-сильно! Ной обнял меня в ответ: – Хорошо. А потом мы еще раз поцеловались, не беспокоясь о том, что мама могла затаиться за занавесками. Родители встретили меня в коридоре. – Ты вернулась. Великолепно, – сказала мама, в одной руке держа тарелку, а в другой – кухонное полотенце. Уверена, из-за снега она потратила свой выходной на домашние дела. – Как там снег в Лондоне? Я быстро поцеловала их с папой. – Весь растаял, зато здесь – как в Нарнии. А я одета не по погоде. Они осмотрели мой наряд для театра. – Не помню, чтобы видел это платье раньше. Папа в этом смысле слегка походил на женщину – он замечал все изменения в гардеробах у меня и сестры. Я покраснела и немного покружилась. – Мне купил его Ной. – Он купил тебе платье? Парень-подросток купил тебе платье? – Папа поправил очки на носу. – Вот это да! – И он водил ее на балет, а ночь они провели в пятизвездочном отеле, – напомнила ему мама. – Хм, этот твой парень… он богат? – Думаю, да. Точнее, знаю. Да. – Уж наверняка, – вставила мама. – Но он тебе нравится? Он хорошо к тебе относится? Не только с точки зрения покупки вещей или приглашений в дорогие места, но и с точки зрения чувств? Откуда взялся этот допрос с пристрастием? Или у папы в самом деле проявляется гиперопека? – Да, он хорошо ко мне относится. Можешь встретиться с ним, если хочешь. – Это было бы хорошо. – А теперь можно я поднимусь и переоденусь? Мне холодно. Папа улыбнулся: – Конечно. Я отправилась принимать душ. Но не успела повернуть кран, как услышала доносящийся снизу разговор мамы с папой. – Где она нашла этого… миллионера? – Он играет в музыкальной группе. – Ну конечно. – Она в последнее время гораздо веселее. Панических атак больше не было, как и этих ужасных истерик. – Знаю. Это замечательно, но я хочу, чтобы так было не из-за того, что какой-то парень проявляет к ней симпатию, а потому что она довольна собой. |