Онлайн книга «Интербригада»
|
– Я их знал. – Кого? – Этих армян. И Саркиса. Я долго и прямо смотрел Наташе в глаза. Потом улыбнулся. От умной и находчивой Нэлли Прозоровской не осталось и следа. Передо мной сидела растерянная провинциалка Наташа Павлюк. Еще и мартини этот идиотский… – Ты шутишь? – Обычно я шучу остроумнее. Наташа молчала. Не знала, что спросить. За такую паузу в эфире ее выгнали бы с работы. – Откуда ты их знал? – Саркис хотел меня замочить. – За что? Я промолчал. – Но ты… – Наташа запнулась. – Я не имею к этой истории ни малейшего отношения. – Ты уверен? Черт бы побрал этих умных женщин. Я понял, что она имела в виду. Конечно, имею. Я имею к этой истории самое непосредственное отношение. Это я придумал мудака Сарпинского. И еще кучу мудаков. Я имею отношение ко всему, что у нас происходит. И что дальше? Я не могу все бросить. Вернее, могу, но не хочу. Я сказал, что мне нужно домой. – Тебе не нужно домой, – сказала Наташа. – Ты просто не хочешь быть со мной. Это правда. Не хочу. Я сидел дома. Точнее, я сидел в интернете и пил коньяк. Писал комментарии к собственным текстам. Убивал время и ждал, когда вырублюсь. В дверь позвонили. Настя! Я побежал открывать. Честное слово, побежал. В одном тапке. Распахнул дверь и уперся головой в чью-то грудь. На пороге стоял огромный лоснящийся скинхед. От него веяло злобой. – Я – Мясник, – сказал скин. Я не нашелся что ответить. Он источал опасность. Я ощущал ее запах. – Ну что, крыса? – спросил Мясник. – Пришел час расплаты? У Саркиса было страшно. Очень страшно. Но все-таки там была надежда. Было в этих армянах что-то театральное. Тогда мне казалось, что я сплю и усилием воли могу заставить себя проснуться. Сейчас я был наяву. От яви разило кожей и потом. Мясник, отпихнув меня, по-хозяйски вошел в квартиру. Прошел на кухню. Сел за стол. Я молился. Второй раз в жизни. В первый раз я молился на военных сборах. Мы грузили снаряды в кузов грузовика. – Аккуратнее, идиоты, – орал подполковник. – Вы хоть понимаете, что вы грузите? Мы понимали, что грузим снаряды. 1946 года выпуска. – Это ж снаряды! – не унимался подполковник. – Взрывателем об гвоздик – и разнесет всех к ебеней матери. Один рванет, детонация – и всю часть разнесет к ебеней матери. Мы бережно передавали друг другу ящики. Снаряды нужно было отвезти на полигон, где уже стояли три пушки. Подполковник спросил, кто хочет остаться на ночь охранять пушки и снаряды. Я вызвался. Ночь на свежем воздухе – это лучше, чем ночь в казарме. У меня нашлось двое единомышленников. – Поедете в кузове, – сказал подполковник, – вместе со снарядами. Дело оставалось за малым – найти шофера. Имеющийся был абсолютно бухой. Меня послали в общежитие искать шофера. Дали пару наводок. Первый шофер сказал, что я опух и что он уже жахнул пива. Второй шофер спал. Прапорщица, оказавшаяся его супругой, отказалась будить мужа и предложила мне выпить водки. Я не отказался. Для поддержания разговора спросил, указывая на шофера: – Устал, наверное? Со смены? – Какое там, – сказала прапорщица. – Четвертый день бухает. Передо мной во весть рост встала моральная дилемма. Я не стукач. Я не могу прийти к подполковнику и сказать, что все шоферы ужрались в стельку. В то же время я не могу прийти к подполковнику без шофера. Обстоятельства всегда сильнее человека. Я стал стукачом. К счастью, подполковник отреагировал совершенно спокойно: – Я так и знал. Видимо, подобная ситуация была в порядке вещей. Подполковник ушел и вернулся с тем шофером, который жахнул пива. Тот посмотрел на нас мутными глазами: – Залезайте в кузов. Будет вам, суки, Кэмел Трофи. Шофер сдержал свое обещание. Он гнал с какой-то совершенно невероятной скоростью по какой-то совершенно невероятной дороге, в сравнении с которой бездорожье Кэмел Трофи – гладкий, неделю назад положенный асфальт, на котором украли не более 30 %. Нас подбрасывало на ухабах и мотало из стороны в сторону на поворотах. Вскоре один из ящиков в верхнем ряду подозрительно зашатался. Ящики, как и снаряды, были сорок шестого года выпуска. Успели малость подгнить. Наконец ящик сломался, и снаряд с самого верха шарахнул о днище кузова. Самым что ни на есть взрывателем. За ним посыпались десятки других снарядов. Они летали по кузову, с ужасающим звуком ударяясь взрывателями о стены, гвоздики и наши ноги. Сначала мы попытались их выловить. Вскоре осознали свою наивность. Нас было трое. Каждый готовился к смерти по-своему. Один свихнулся. Он громко смеялся и орал бессвязные милитаристские фразы: – Кумулятивный пошел… батарея, осколочным… прицел сто двадцать… Второй тоже свихнулся. Он затянул песню про четыре трупа, которые дополнят утренний пейзаж, и молодую, которая не узнает про судьбу его конца. Я молился. Теперь я сидел напротив Мясника и снова молился. А что я мог сделать? Кричать и звать на помощь? Это невозможно. Я гордый. В своем понимании, конечно, но гордый. Я могу кричать от боли, но не от страха. Я молчал. Молился. Мясник подошел и склонился надо мной. Я вжал голову в плечи. Он хлопнул меня по спине и, улыбнувшись, протянул руку: – Уважаю. Моя ладошка утонула в его лапище. – Хорошую бузу вы с девкой затерли. Я вопросительно поднял брови. – Ты меня дураком считаешь? – спросил Мясник. – Нет, – ответил я. Настолько поспешно, что никаких сомнений не оставалось: именно дураком я его и считаю. – Мы давно просекли, что ты наш. Мясник уселся за стол и брезгливо покосился на коньяк. – Кстати, наши считают, что тебе нужно меньше пить. Где-то я уже это слышал. Впрочем, неважно. – Кто это ваши? – «Русский вызов». Слыхал про такой? – Нет. Похоже на службу такси. Глаза Мясника налились кровью. В голове заскрипело. Видимо, я обнаглел раньше времени. Из мясничьей глотки полилось какое-то харканье. Вскоре я догадался, что он смеется. – Больше так не шути. Я пообещал, что не буду. |