Книга Кукольная королева, страница 27 – Евгения Сафонова

Слова сорвались с губ прежде, чем обдумались. Слова, которые должны были резануть болью — но боли почему-то не было; лишь лёгкий укол в сердце да смутные воспоминания, всколыхнувшиеся в памяти… не ранившие, будто размытые дымкой многих лет.

Таша замерла. В изумлении, непонимании — и стыде.

С момента встречи с дэем она почти не вспоминала о смерти матери. И проснулась в нормальном настроении.

Она…

— Таша, живым — жизнь. Люди уверены, что после смерти близких обязаны пребывать в трауре, но забывают об одном: те, кто покинул нас, вряд ли хотели бы этого. Не вините себя, у вас было и будет слишком много забот, чтобы хоронить себя заживо… а ваша мать отдала свою жизнь не для того, чтобы вы до самой смерти посыпали голову пеплом. — Арон встал. — Поешьте.

Какое-то время Таша осмысливала его слова.

Потом мельком качнула головой — уже без стыда; и, достав из сумки фляжку, сполоснула руки, чтобы последовать его совету.

Вскоре Принц с тремя седоками на крупе уже рысил по лесной тропинке по направлению к тракту. В тёплом воздухе ткала прозрачную вуаль дождевая морось, во влажной одежде было немного некомфортно, но не холодно.

— И что вы планируете дальше делать? — спросила Таша.

— Думаю, дня три-четыре нам стоит провести подальше от вашей родной провинции. В Заречной… или вообще в Подгорном королевстве. Второе представляется мне наиболее предпочтительным.

— А потом?

— Более продолжительные планы я пока строить не решаюсь.

— Значит, сейчас мы отправляемся к цвергам?

— Верно.

Таша шмыгнула носом.

В размышлении.

— Кто-то из похитителей обронил зеркало, — решившись, сказала она.

— Так это было зеркало?

— А вы не видели?

— Я не различил, что именно. Я видел ваши действия, связанные с этим предметом, но не сам предмет. Он заговорён от моей телепатии.

Интересно, однако. Ранее Таша не слышала о таких свойствах зеркал, даже магических.

С другой стороны, маги всегда ревностно хранили свои тайны.

— Понятно, — наконец изрекла она. — Я просто подумала… а нельзя у кого-нибудь узнать, кому это зеркало принадлежит? В Подгорном же Камнестольнская Школа, там полно колдунов…

— Я бы на вашем месте этого не делал, — сдержанно произнёс Арон.

— Почему?

— Считайте это… предчувствием. Трудно объяснить. Но лучшее, что вы можете сделать с этим зеркалом — избавиться от него.

— Избавиться? — Таша посмотрела на русую макушку дэя с удивлением. — Это же единственная зацепка!

— И зачем она вам? Разыскивать владельца совершенно ни к чему. К страже не обратишься, сестру вы вернули, а мстить будет опасно, глупо и попросту неправильно.

Таша неодобрительно фыркнула, но промолчала. Огляделась по сторонам: лес, ночью казавшийся таким мрачным, на самом деле был просто… живым. В лиственном шелесте слышался шёпот, и, казалось, можно различить, как под древесной корой бьётся пульс — но при свете дня жизнь эта не пугала, а, напротив, вселяла какое-то ободрение.

Правда, днём обнаружилась ещё одна странность Криволесья. Тишина. Никто не копошился в листве, не крался пугливо через чащу. Даже насекомые не жужжали. Казалось, любой живности здесь не место… как на цветущей Равнине не было места пчёлам или бабочкам.

Возможно, в жизни леса просто не было места другим, посторонним жизням.

— Может, поговорим? — предложила Таша, когда молчание затянулось.

— Вам скучно?

— Вообще-то нет, но… как-то непривычно молчать, когда рядом другой человек. Мне сразу кажется, что скучно ему.

— Когда люди могут вместе молчать, это стоит тысячи слов. И, поверьте, мне не скучно — хотя бы по той причине, что я могу слушать вас без единого произнесённого вами слова. Мысли, образы… импровизированный монолог. Это гораздо интереснее.

Таша смущённо кашлянула: всё-таки не совсем комфортно осознавать, что рядом с тобой человек, видящий тебя насквозь.

— И вы видите все образы, что возникают у меня перед глазами?

— Я сказал, что могу их видеть. Но я понимаю, что у любого человека есть много… интимного. Поэтому обычно ограничиваюсь лишь считыванием мыслей. Поверхностным.

Это немного успокоило — то, что ей оставили право на личное пространство.

— А это сложно, читать мысли? — помолчав, спросила Таша.

— Непросто, так скажем. Человеческий разум далеко не книга, с которой его любят сравнивать. Вслух мы можем высказать лишь одну мысль, но в сознании одновременно формируются сотни. Пять-шесть важных, положим, остальные — мельком промелькнувшие, фоновые. И читать всё это… не так редки случаи, когда неосторожные телепаты попросту сходили с ума.

— Представляю, — искренне произнесла Таша. — Это как клубок, да? Очень большой и запутанный.

— Совершенно верно. Разница лишь в том, что нитки в клубках не двигаются самопроизвольно, не исчезают, не появляются и не завязываются в узлы прямо под пальцами, пока ты их распутываешь.

Подобное представилось Таше весьма живо.

— Ужас, — честно резюмировала она.

— Именно.

Таша рассеянно промурлыкала что-то себе под нос — и в дальнейшем решила просто любоваться видами.

Молча.

***

— Стало быть, — улыбнулся Герланд, — вы согласны?

Новый сообщник кивнул, и цверг с альвом пожали друг другу руки.

— Ах, трогательная дружба народов, — прокомментировал Алексас. — Кто-нибудь, дайте платок, слёзы на глаза навернулись.

Джеми вздохнул:

— Вечно ты…

Сидящая рядом Бэрри лукаво взглянула на него — явно поняв, к кому обращено последнее высказывание, — и он неловко улыбнулся.

Небольшой круглый зальчик окутывал интимный полумрак. Волшебные лампадки на стенах почему-то едва светили: видимо, отслужили своё. Обстановка была скудной, овальный стол да книжные шкафы по стенам… но, с другой стороны, здесь не для вечернего чаепития собирались. Сейчас за столом сидели Основатели, новоявленный спонсор и несколько старых знакомых сообщников из узкого круга; прямо напротив Джеми мрачно супился дородный, гладко выбритый цверг в золочёном кафтане — ему явно не терпелось поскорее доложить обстановку в Торговой Гильдии и отправиться в более приятное место.

— Теперь уладим кое-какие формальности, и вы свободны. — Герланд повернулся к Найджу, который рылся в стопке бумаг на столе. — Это не займёт много времени.

— Ну да, ну да, — Алексас зевнул, — ты то же самое говорил про переговоры… два часа назад.

— Как всё-таки хорошо, что тебя никто не слышит, — пробормотал Джеми, тоскливо оглядывая кабинет.